Съемочная площадка

— Никаких врачей! — Она посмотрела на меня и я поняла, что лучше с ней не спорить. И она прекрасно понимала, что я не осмелюсь сделать это даже под пыткой.

— Хорошо, — вздохнула я. — Ложитесь, и я принесу вам чашечку чая.

Гэвин позвонил еще раз немного попозже. Я сняла трубку в кухне.

— Я скучаю по тебе, — сказал он.

— Я тоже, — шепнула я в ответ.

— Из газет я узнал, что похороны уже прошли. Ты смогла бы прийти сегодня вечером?

— Не знаю, не думаю. Боюсь, мне придется остаться дома с Ли.

— Опять? А что на этот раз?

Чувствовалось, что он теряет самообладание. Его, казалось, уже не волновал даже Тодд.

— Она себя плохо чувствует. Я целый день ношу ей чай с тостами и таблетки аспирина.

— Что с ней?

— Не знаю. Она только говорит, что ей больно.

— Я приду и посмотрю ее. Все же я врач, по крайней мере мне так кажется. Я уже ни в чем не уверен.

— Нет, ради Бога, не надо! Не надо приходить, чтобы осмотреть ее. Когда я предложила позвать врача, я думала, что она меня убьет. Она терпеть не может врачей. Особенно тебя, хотя ни разу тебя не видела.

— Ну, может, зайдешь хоть на часок? Только на один час, — настаивал он.

— Нет. Я думаю, это будет не очень хорошо с моей стороны. — Он не ответил, и я добавила: — Разве не так? — Он по-прежнему молчал. Затем я услышала громкий стон из комнаты Ли. — Мне надо идти. Я слышу, как она стонет. Я позвоню тебе завтра. Я приду завтра вечером, хорошо?

— Может, она и завтра будет болеть.

— Откуда ты знаешь? Ты это говоришь, как врач?

— Я это чувствую.

* * *

Я принесла Ли тарелку с бульоном.

— Принести крекеров или тостов?

Она покачала головой, затем слегка подняла голову от подушки, чтобы отпить с ложки, которую я поднесла к ее сухим бескровным губам.

— Так хорошо? Не горячо?

Она откинулась на подушки, покачала головой и почти улыбнулась.

— Прекрасно, — сказала она. По-моему она впервые произнесла это слово с тех пор, как мы познакомились.

Когда поздно вечером приехал Тодд, я еще не ложилась. Он лишь устало кивнул мне.

— Ну и как? — спросила я. — Стал Лео переписывать сценарий?

— Да.

— Значит, можно считать, что все будет нормально? Съемки возобновились?

— Мы не смогли найти Сюзанну.

— Что-то я тебя не поняла.

— Так оно и есть. Мы не можем связаться с ней. И с Беном тоже. Никто в доме не знает, где она. А, может быть, и знают, но не говорят.

— Может быть, Бен прикончил ее? Просто взял и убил, а потом закопал в саду? Неподалеку от бочки с водой.

Однако ему это не показалось смешным, потому что он ничего не ответил и пошел вверх по лестнице. Вдруг он обернулся и произнес с болью в голосе:

— Я знаю, мне запрещено говорить об этом, но я должен сказать кое-что, и я скажу это. Я знаю, что ты думаешь, будто бы это произошло между мной и Сюзанной, и, судя, по всему, мне трудно отрицать, что так и было. Но даже если это и произошло, я думаю, что она знает об этом не больше меня. Она даже не знает, что это произошло! Что бы там ни оглушило нас — недоброкачественная еда, виски или эти дурацкие таблетки или, может быть, еще что-то, — но мы отключились оба. Мы оба — жертвы… — И он пошел наверх в свою комнату.

Опять новая версия, подумала я с горечью. Теперь это недоброкачественная еда или отравленное виски — или еще что-то. И теперь уже он — жертва. Он и Сюзанна. Уже прошло два года, а он все еще пытается защитить ее, свою любовницу.

На следующий день Ли, как я и предполагала, встала. Я знала, что надолго ее не хватит, и весь день молила Бога, чтобы больше ничего не случилось, хотя все же чего-то ожидала, как будто уже привыкнув к неожиданным потрясениям. И еще я все время думала о том, как мы проведем вечер с Гэвином. Я увижу его сегодня во что бы то ни стало, даже если Тодд придет раньше обычного.

Его еще не было, когда я вышла из дома, поцеловав детей, убедившись, что Меган и Митчелл сидят за уроками, хотя и догадывалась, что, как только я уеду, Меган сядет на телефон. Я была еще не так стара, чтобы не помнить, как сама обожала часами висеть на телефоне, хихикать и трепаться с подружками о мальчиках. Я пожелала доброй ночи Ли, которая повернулась ко мне спиной и не ответила. Здесь все по-прежнему.

Мы молча целовались, потом молча легли в постель. Может, мне только показалось, что в наших ласках была какая-то примесь горечи?

Уже потом он погладил меня по щеке.

— Бедняжка Баффи. Очень скоро тебе придется принять серьезное решение.

Нет, только не это. Я не хочу принимать никаких решений. Только не теперь. Ни решений, ни ультиматумов. Разве он не понимал, что я не выдержу ничего такого. Но все же я проглотила наживку:

— Да? И какое же это решение?

— Я решил, что брошу работу здесь. Я собираюсь переехать в Сан-Франциско.

— Ты не можешь сделать это!

— Я могу и должен.

— Нет. Ты хочешь сделать это только мне назло.

Он с удивлением посмотрел на меня.