Семизвездное небо

- Во время войны ты, наверное, танкистом был, Айхан-гардаш?

Айхан не успел ответить, как почувствовал, что Шахназ еще о чем-то хочет его спросить. Интересно, будет ли конец этим вопросам?

- Да, был и танкистом, - неохотно ответил он, мысленно прося прощения за эту "маленькую ложь".

Глубокие борозды в пахнущей влагой земле были такими же каменистыми, как жизнь самого Айхана, и черными, как следы от ожогов на его руках. Эти камни и кочки, черные расщелины, трещины, опускающиеся с Карадага, были освещены солнцем. Когда же оно проглянет для него?

* * *

Откуда-то сверху, из потустороннего мира, где грохотали трактора, донесся знакомый голос:

- Добрый вечер, дядя Айхан!

Как только сквозь ветви ивы, нависшей над родником Шахназ, он увидел Эльдара, у него сразу улучшилось настроение. Эльдар одной рукой размахивал портфелем, а другой - приглаживал только что намокший в холодной родниковой воде чуб.

- Эльдар, это ты? Рад видеть тебя. Где ты пропадал, я соскучился, лаоково проговорил Айхан.

- Ужасно устал. От самой школы бежал.

Эльдару не терпелось выложить все школьные новости. Из них Айхан мог заключить, что их учительница географии Фарида-муэллима - самый прекрасный человек на земле. А сегодня с ним произошла очень смешная история. Фарида-муэллима вызвала его к доске и попросила рассказать, что они проходили на прошлом уроке. Но он молчал. Тогда Фарида-муэллима велела ему подойти к карте. "Ты можешь показать на карте, где Азовское море?" Эльдар взял у нее из рук указку и показал на Азовское море. И при этом хотел добавить: чего же тут трудного, ведь в Азовское море упал самолет Эльдара Абасова. Фарида-муэллима открыла журнал и поставила ему пятерку.

- Дядя Айхан, ну что вы на это скажете?

Айхан мысленно перекинулся в свое детство, оставшееся там, на том берегу военной грозы. "Профессору естествознания" с того берега хотелось проникнуть в сердце "ученого географа" на этом берегу, поднять его и прижать к груди. Какой все же странный этот мир! Вместилище таких разных людей, но вместе с тем и таких родственных душ.

- Дядя Айхан, - вдруг осмелел Эльдар, - вы были артистом? Какой у вас хороший голос!

- Артистом? У меня?

- Я проходил мимо сада Эльдара и услышал, что кто-то поет. Я постоял, послушал, потом вижу - это вы поете, и мелодия мне запомнилась и запала вот сюда, - и он указал себе на грудь. - Честное слово, я правду говорю, дядя Айхан.

Ах, как хорошо понимал его Айхан, как в эту минуту был ему близок этот мальчишка!

- Когда я услышал вашу песню...

- Это не песня, сынок, это мугам.

- А как этот мугам называется?

- "Шахназ".

- Как "Шахназ"? Ой, как хорошо! Это же мамин мугам, правда?

- Да, это мугам и твоей мамы, и твоей бабушки, и твоей прабабушки.

- Моей прабабушки? Как это? Вы ее видели?

- Нет, она жила очень давно.

- А тогда откуда же вы знаете, что это мугам моей прабабушки?

- Я узнал это из самого мугама. Ведь и у мугама есть свой язык.

- Правда? Вы научите меня этому языку?

- Конечно, научу. Я хочу, чтобы ты понимал язык всего на свете: камней, ветра, лесов, водопадов.

- Научите меня, дядя Айхан, научите. Тогда я и по маминому предмету получу пятерку.

- Научу, но с одним условием. Ты должен запомнить: чтобы чему-то научиться, надо это крепко любить.

- А я и люблю травы, деревья, цветы, нашего Алабаша.

Айхан улыбнулся.

- Все это хорошо, а теперь послушай мое второе условие. Надо любить, еще не ведая секрета того, что ты любишь.

- Правильно.

- Ну, раз ты согласен, делаем такой вывод: чтобы полюбить, надо изучать, чтобы изучать, надо полюбить. Ясно?

- Ясно, - неохотно согласился Эльдар, и Айхан понял, что ему пока еще ничего не ясно. - Дядя Айхан, вы говорите, и у камня есть свой язык? А раз так, значит, и у Гылынджгая тоже есть свой язык?

- Конечно, а как же?

- И вы знаете этот язык?

- Немного знаю. А что?

- Вы понимаете, дядя Айхан... - Эльдар вдруг заволновался. - Несколько раз, когда я проходил мимо Гылынджгая, мне что-то чудилось. Однажды я так испугался, что бежал бегом до самого дома. И маме от страха ничего не сказал.

- Напрасно ты испугался, сынок, ты не должен ничего в мире бояться...

- Не то чтобы испугался... дядя Айхан.

- Знаю, ты не трусишка... наверное, тебе показалось. В общем, все это потому, что ты не знаешь языка тех скал,

- А когда же вы меня научите?

- Когда захочешь.

- Прямо сейчас...

- Во-первых, человек не может в одну минуту, да притом одновременно, постичь язык и скал, и рек, и селя, и гор... С ними надо чаще видеться, подружить. А во-вторых, ты идешь из школы, вот и пойди домой, поешь, потом попроси у мамы разрешение, и мы вместе поднимемся на Гылынджгая. Договорились?

- Договорились! Я сейчас... Вы здесь подождете?..

Через полчаса они уже бродили среди зубчатых каменных глыб Гылынджгая. Эльдар был его проводником. Айхан помнил здесь каждый камень, каждую скалу. Он прислушивался к голосу вечернего ветерка, кружащего над каменными зубцами, - пытался разгадать, о чем он поет. Он был уверен, что и скалы и горный ветер имеют свой язык, и его должен рано или поздно познать Эльдар.