—
Даша вложила письмо в конверт.
— Вот и Женя, — проговорила бабушка, — она прочтет и задумается и тоже долго молчит.
— Позвольте мне взять несколько писем, — попросила Даша. — Мне это очень нужно.
— Возьмите, — ответила бабушка. — Берегите их. Они — как живой человек.
— Спасибо, — горячо поблагодарила Даша. — Мне они очень нужны. Иногда я не знаю, правильно ли я живу.
— Вы не знаете, а я что — знаю? На двоих хватит, сколько я прожила, а что я знаю, что у меня есть? Сын есть. Целое счастье, а не сын. Вот прошла неделя, а письмо не приходит. За два года первый раз опоздало письмо.
Бабушка сняла с двери цепочку. Она трясла головой и говорила уже не Даше, а себе, неразборчиво бормоча слова, как привыкла разговаривать с собой, оставаясь одна дома.
Даша выбежала на улицу и подставила ветру и снегу разгоряченное лицо. Снег слепил ей глаза, таял на щеках и в одну минуту запорошил воротник. Смеркалось. Торопливо шли люди. Тускло засветились скупые синие огоньки фонарей, в домах опускались на окнах черные шторы.
Неожиданно Даша сказала:
— Какое счастье жить!
Она шла навстречу метели, жмуря глаза и прижимая письма к груди. «Я прочту их, — думала Даша, — и расскажу девочкам. Умненькие мои девочки, мы научимся большой и серьезной жизни. Наш народ за нее воюет».
XI
Тася решила хорошо учиться. Она приняла это решение со всей твердостью, на какую была способна. Но и теперь случалось во время объяснений учителя нечаянно засмотреться в окно или задуматься о посторонних вещах, тогда к концу урока все становилось непонятно, и в перемену Тася принималась тяжело вздыхать. Валя Кесарева, услышав грустные вздохи, считала нужным вмешаться:
— Опять? Так и есть — ничего не поняла. Ну как мы завтра из-за тебя в глаза Захару Петровичу смотреть будем?
А Наташа немедленно заявляла:
— Приходи сегодня в пять.
Тася с облегченным сердцем закрывала учебник. Маня-усердница никогда не засматривалась в окно, не вертелась во время уроков и не оглядывалась на подруг, но ей постоянно казалось, что она упустила что-то, и другие поняли лучше ее. Маня пробила ласковым голоском:
— Девочки, я тоже приду. Девочки, я в себе не очень уверена, когда одна занимаюсь. И почему это, девочки, другие прочтут два раза и все запомнят, а я по десяти раз читаю?
Ровно в пять у Наташи появлялась и Люда Григорьева.
— Я очень хорошо могу и одна заниматься, — с беспечным видом сообщала Люда Григорьева, — но одной не хочется, вместе веселее.
Девочки складывали портфели в ряд на крышку рояля и усаживались вокруг стола. Наташа затапливала железную печку. Чураки горели голубым пламенем, потрескивали и весело стрелялись угольками. Иногда девочки приносили с собой картошку, варили и ели без хлеба, с солью. Люда Григорьева сделала интересное открытие: