Семья в долг

– Тори, хирургам глаза не переделать, твой зеленый омут, навсегда отравой под кожу въелся. Жива, – мотает головой, сжимает челюсти, так что желваки ходуном ходят, – Сколько лет… а я ведь поверил, оплакивал тебя лживую дрянь.

– Мне жаль, что у меня такие же глаза, как у вашей супруги. Но у меня дочь. Ей четыре года. Я не ваша жена, услышьте вы меня, наконец! – всхлипнула, шмыгнула носом.

Незнакомец склонил голову набок. Задумался. Неужели доходит! А потом резко меня лапищами  схватил, вторая сумка из рук выпала. Приблизил свое лицо к моему, так что губы практически соприкасаются. Его запах… что-то кольнуло в области груди, отдаленно знакомое. Дорогой парфюм и чисто мужской запах кожи с нотками мускуса и особым горьковатым ароматом.

– Андрюша сын твой, – говорит обманчиво тихо, мягко, – Не снится ночами? Не скучаешь? Не вспоминаешь?

На какую-то долю секунды мое сердце остановилось, словно сжалось от горя. Я представила, как маленький мальчик ждет свою маму, а она все не приходит. На этот миг я полностью влезла в чужую шкуру. На глазах выступили слезы. Стало муторно, больно и страшно.

Хищник заполнил собой все пространство, отгородил от мира и заставит, пусть на краткий миг поверить в свои небылицы. Мотнула головой. Прогнала наваждение.

– Мне искренне жаль, что малыш остался без матери, – вздохнула. – Только поймите, я посторонний человек. Я меня своя жизнь, семья.

Он нахмурился. Впервые в глазах проскользнула искра сомнения. Только я успела подумать, что он осознал свою ошибку, как псих сорвал мою сумку с плеча. И без зазрения совести начал копаться в ее содержимом. От такой наглости я опешила, несколько раз открыла и закрыла рот. Шок.

– Вы… как вы смеете трогать мои вещи! Отдайте, – пробую забрать у него сумку. Но где мне справиться с разъяренным зверем. – Это личное!

– Где паспорт? – деловито поинтересовался.

– Дома… – смотрю, как перекатываются мышцы на руках, как вздулись вены, и меня окутывает страх смешанным с каким-то знакомым, но давно забытым чувством.

«А ведь эти руки умеют ласкать, так что искры из глаз летят».

Проносится в голове сумасшедшая мысль. Я с ним на себя непохожа, он одним своим присутствием выворачивает мой мир наизнанку.

– Фамилия? – смотрит на меня исподлобья, в глазах разверзается бездна.

– А не обязана перед вами отчитываться! Что вы за допрос тут устроили! – а у самой ноги ватные.

Он продолжает рыться у меня в сумке. Перебирает все, как зверь вынюхивает, в кошелек залез. Посмотрел на сумму там, скептически бровь вверх приподнял.

– Не заставляй меня повторять дважды, – рычит.

– Дементьева, – может, так он успокоится и даст мне пройти. – Простите, но этот спектакль уже затянулся. Отдайте мне сумку, я в сад к дочери опаздываю!

– Полное имя? – допрос продолжается.

– Елена.

– Отчество?

– Витальевна… и отстаньте вы от меня! – я уже сама на грани истерики. Уже жалею, что сказала фамилию. Он же псих. Но его аура, она подавляет, будто я уже сама себе не принадлежу, оказалась в его власти.

Достает из кармана сотовый. Дорогущий, таких наверное, еще и в свободной продаже нет. Невольно бросаю взгляд на его запястье, там красуются часы, и стоят они… квартиру можно купить.

Моего воображения не хватит представить о размерах его состояния. Что этот мужик со своими миллионами забыл в нашем захолустье? И совсем невероятный вопрос: чего он ко мне прицепился? Мы из абсолютно разных миров. Он купается в роскоши, я едва свожу концы с концами. Мы никогда и нигде не могли пересечься. Но сейчас он поймал меня в капкан и не отпускает.

– Сизый, пробей мне Дементьева Елена Витальевна, – говорит приказным тоном. – Полностью всю подноготную, чем дышит, где училась, жила. Жизнь от и до, с пеленок, – и на меня неотрывно смотрит, реакцию считывает.

А какая у меня реакция может быть? Я снова не могу оправиться от очередного шока.

– Кто… кто дал вам право?! Это моя жизнь! Думаете, раз есть деньги, то нас вас управы не найдется! Всегда она есть и на каждого!– правда, я сомневаюсь, что в нашем городке, его хоть кто-то сможет остановить.

Он прячет телефон в карман. Возвращает мне сумку.

– А интонации не изменились, Тори, – хищная ухмылка играет на губах.

– Какие еще интонации?

– Голоса. Ты точно так же играла словами, перекатывая их во рту как конфету, – а вот эту фразу он сказал томно, приблизившись ко мне вплотную, обдавая горячим дыханием. Агрессивный магнетизм приобрел нотки сексуальности.

Отрицать глупо – он шикарный мужчина. Но и такой же ненормальный. Во рту мгновенно пересохло, мне надо взять себя в руки.

– То есть голос все же не вашей жены? Отличается? – хватаюсь за промелькнувшую здравую мысль.

– Голос, внешность… волосы, – наматывает на палец прядь моих волос. – Только, – резко берет меня за подбородок и заставляет посмотреть в глаза, – Только ты не учла, я узнаю тебя всегда, по запаху в кромешной тьме отыщу, в любом уголке земного шара, – говорит, словно урчит, опутывает бархатом. А пальцы обжигают, ощущение, что волдырь останется.

Отталкиваю его. Со всей силы.