Семья убийц

Кауров присел, заметив на траве темные пятна. Неужели кровь? Он осторожно потрогал траву пальцем, понюхал — слегка пахло бензином. Совсем недавно здесь действительно стоял автомобиль — причем с включенным двигателем. Кауров осмотрел еще только набирающий силу куст рябины, переключился на боярышник — ничего. Зато на тонкой веточке крушины, опустив ее чуть ли не до земли, висел использованный презерватив. Чуть дальше между кустами валялись колготки, снятые вместе с трусиками. Их скрутили в узел, тем самым уменьшив аэродинамическое сопротивление, поэтому смогли отбросить относительно далеко от машины. Трогать Кауров ничего не стал, вернулся к месту стоянки подозрительного автомобиля. А на полянку выходил из леса полковник Евграфов, один, без сопровождения. Широкий морщинистый лоб, густые кустистые брови, глаза черные, как волчьи ягоды, бесцветные губы недовольно сжаты в ниточку.

— Я вот тоже подумал, откуда и куда шла наша русалка, — пристально глядя на Каурова, едва двигая губами, проговорил Евграфов.

— Русалка? — Родион повернул голову и глянул на реку.

— Что она здесь делала ночью? — Евграфов не сводил глаз с подчиненного.

— Жила активной половой жизнью.

Кауров показал на презерватив, Евграфов подошел, глянул.

— Безопасный секс, — прокомментировал он. — С летальным исходом.

— И с порывами страсти, — кивнул Кауров.

Он подвел начальника к месту, откуда тот мог увидеть свернутые в узел колготки с просвечивающими под ними трусиками.

— Думаешь, это вещи потерпевшей? — Евграфов ощупал пальцами козырек своей фуражки, как будто проверял, на месте она или нет.

— Уверен. Думаю, дело было ночью, в темноте, он выбросил колготки, она не смогла их найти. Обиделась и ушла.

— Он — это подозреваемый? — Евграфов сверлил глазами Каурова.

Они работали вместе, одно время даже дружили, пока не разошлись во взглядах на правосудие. Евграфов работал грубо, напористо, не особо вникая в суть дела. Руководствовался простым принципом: кто находился рядом с жертвой в момент преступления, тот и виноват. Если подозреваемый не соглашался с предъявленным обвинением, Евграфов попросту ломал его, заставляя подписать признание. Без всякого зазрения совести мог отправить на скамью подсудимых заведомо невинного человека. И отправлял. И доводил дело до победного для себя финала. Кауров не соглашался с его методами работы, выговаривал ему в глаза, Евграфов обижался, а когда представился момент, подставил подножку.

— Не подозревать мы его, конечно, не можем, — пожал плечами Кауров.

— Давай без соплей, майор! — презрительно и с угрозой во взгляде, поморщившись, сказал Евграфов. — Тут все ясно как божий день. Парень во время ночного свидания привез сюда девушку, они поссорились, она сбежала, он ее догнал и убил. Все очень просто.

— Привез на автомобиле с широким протектором. Я думаю, это был внедорожник.

— Внедорожник? — задумался Евграфов.

А вдруг это автомобиль премиум-класса, а если еще и новый? А если машиной управлял кто-то из сильных мира сего или их отпрысков? Если так, то вину придется перекладывать на кого-то другого, небескорыстно, разумеется. Угождать Евграфов умел и даже любил, за солидное вознаграждение, моральное, а еще лучше, материальное.

— Думаю, машина не совсем исправная, — предположил Кауров. — Или с топливной форсункой проблема, или какие-то свечи мертвые.

Он смотрел на пятно, пахнувшее бензином. Конденсат, капающий из выхлопной трубы, как правило, не имеет ни цвета, ни запаха, значит, дело не только в перепадах температур.

— То есть машина не совсем новая.

Евграфов даже не пытался следить за взглядом подчиненного. Его совершенно не интересовала деталь, которая сподвигла Каурова на предположение о неисправной машине. Он смотрел ему прямо в глаза, раздумывая. С одной стороны, простой смертный в роли подозреваемого избавлял его от головной боли, с другой — отпадала возможность прогнуться в свое удовольствие перед важной персоной.

— Или совсем не новая.

— Найди мне этого парня, майор! — потребовал Евграфов.

Кауров кивнул. Ему нужно участие в расследовании этого убийства, и не так сейчас важно, поручат ему дело целиком или оставят в распоряжении того же Панаева. Лишь бы только не задвинули на задний план.

— И смотри у меня! — пригрозил Евграфов, поворачиваясь к нему спиной.

Кауров поджал губы, глядя ему вслед. Евграфов требовал от него полного подчинения, он не оставлял ему права на самостоятельный, отличный от утвержденного начальством ход мысли, а тем более следствия. Если подозреваемым окажется обычный человек, привлекать его без всяких сомнений и угрызений. Если под пресс правосудия попадет влиятельное лицо, нужно будет проявить гибкость и пойти на компромисс. Никакой принципиальности, как в случае с господином Натаровым.