Семя Хаоса. Убийца Богов

Трувиан вздохнул, глядя в темноту. Благо давно не было дождей. Иначе ночевки в лесу без палаток превратились бы в сущий ад. Хуже, чем сейчас. Люди устали, были голодны, вот только провизии почти не было. Отступление в лес привело к тому, что войско потеряло все свои обозы. Поэтому припасы, палатки, заготовки орудий, стрелы, включая те, что не могут отразить маги, – все это досталось имперцам. Потрепанные тысячи Герики и Кимбера, а также две сотни гвардейцев из Аррана, прорвавшихся к ним в самом начале катастрофы и притащивших с собой принца-консорта, были теперь заперты в густом лесу, не смея выйти на открытое пространство. Солдаты болели, часть дезертировала, благо немного. Под руководством Трувиана теперь остались лишь отборные войска, ветераны. Но армия все равно таяла на глазах.

Трувиан снова вздохнул. Около его костра обычно дежурил десяток солдат, но сегодня он почти всех отпустил. Бедняги едва держались на ногах. Теперь стоит подумать, как возвращаться в Каллимар. От мыслей о новом отступлении его отвлек шум потасовки. Он успел, тяжело крякнув, подняться, когда в круг света от его костра вышли Его Величество Рамол и принц-консорт Балант в сопровождении десятка гвардейцев Аррана. Трувиан был умным человеком и сразу понял, к чему все идет. Его солдаты и солдаты Элима не выполнили бы приказ этих двоих. Полководец мрачно усмехнулся.

– Подумать только, – раздался назойливый визгливый голос Рамола, – он дал себя разбить имперским свиньям, а теперь еще и ухмыляется! Наглец!

– Может быть, Ваше Величество, он просто помешан? – произнес негромко Балант. Этот человек был скользким даже на вид. Не очень знатный, но сумевший сначала соблазнить младшую дочку короля, а потом, после его смерти, добившийся признания двух старших сестер своей жены недееспособными. Обе потом погибли при весьма странных обстоятельствах. – Это объясняет его неудачные действия. Если бы не Ваше вмешательство, он, вероятно, так и не атаковал бы легионы. А ведь выступи он раньше, и можно было разбить их порознь. При этом вероятно, что и всадники не успели бы прийти на помощь легионам.

Трувиан скрипнул зубами. Рамол мог только вопить, а этот был куда хуже. Он умел думать, плести интриги и добиваться своего.

– Хм… Возможно, Вы и правы, мой милый принц. Я хотел казнить его, как бешеную собаку. Но если он болен и безумен, лучше его пока подержать где-нибудь подальше от других солдат.

Трувиан хотел было сказать им, что он об этом думает, но один из гвардейцев впечатал кольчужный кулак ему в живот, и полководец скрючился, хватая ртом воздух и ощущая вкус крови на губах.

Его заковали быстро и сноровисто и держали неделю в палатке Рамола. Пока, наконец, Его Величество, к неудовольствию принца-консорта, не решил казнить Трувиана прямо перед строем солдат.

Глава 2. Тень дворца

Эпоха Одина

Дворец всегда манил Тремора. Огромное черно-белое здание на набережной великой реки. Тремор, как и большинство уличных мальчишек его возраста, просто не мог пройти мимо, чтобы не задуматься о том, как они когда-нибудь станут достаточно умными или смелыми, чтобы оказаться в самом Дворце Одина! Ведь там нет ни забот, ни обязанностей! Не надо думать о том, где найти кусок хлеба, который прокормит тебя на следующий день. Даже самые жалкие попрошайки Мусорного угла знают, что всем, кто живет во дворце, кушанья приносят на золотых тарелках. Золотых! Больше никакого выклянчивания подачек у богатых, никакого унижения на загаженной мусором улице ради жалкого медяка.

– Трем! Там на соседней улице алкаш из заводских!

Юноша встрепенулся. Лангин зря не болтает! Это шанс достать звонкие монеты! Вчера на паре фабрик, которые во множестве создавал Владыка Один, раздавали жалование. Значит, пьяный, скорее всего, оттуда! И если он пропил не все, то у него можно стащить пару монеток! Тремор со всех ног побежал за приятелем.

* * *

Голос матери был слабый. Такой слабый, что Тремор едва мог его расслышать. С каждым днем она была все слабее.

– Тремор, сынок, ты принес лекарство?

Почти каждое ее слово сопровождалось кашлем, и Тремор сжался от стыда. Как он мог все стянутые у рабочего монеты потратить на пирожные?! Но ведь не зря кондитер Леостад сегодня выставил свою продукцию всего за пару грошей у уличных торговцев!

Тремор отчаянно покраснел и промолчал.

* * *

После смерти матери Тремору пришлось плохо. Его выгнали из квартиры, и он два года ютился в парках. А во время дождя искал незанятые углы под крышами домов. Лучше всего были пекарни, так как там очаг не гасили ни днем, ни ночью и стены всегда были теплые. Юноша отощал и сделался злее. Не на кого-то конкретно, а на весь мир. Но особенно на священников церкви Одина. Они вещали, будучи сытыми и довольными, с площадей о том, что Один искоренил нищету и неравенство! Что жить теперь всем хорошо и вольготно! Но они не были сыновьями шлюхи, умершей от легочной болезни! Они не знали, что такое голод и нищета!

Их Тремор и правда ненавидел.

– Эх, старина, ну и тяжко тебе досталось.