Семья для мажора

— Ох… — шепчу, чувствуя, как по щекам начинают катиться слезы.

Глотаю их, даже не пытаясь бороться.

Подняв с пола телефон, проваливаюсь в ЕГО соцсеть, чтобы увидеть то, что видела уже сто раз.

Фотографии недельной давности.

ЕГО лицо на фоне снежных горных вершин какого-то горнолыжного курорта и его расслабленное тело в обнимку со сноубордом.

Золотой мальчик. Золотые мальчики не подрабатывают на каникулах в местном фаст-фуде. Они… ездят отдыхать за границу.

Сердце сжимается от тоски и становится тяжелым, как камень.

Тру грудь ладонью, листая яркие картинки. Тусовки в ночном клубе, его машина и результат какого-то хоккейного матча с припиской “дерьмо”. Выронить телефон меня заставляют не эти фото, а то, которое до этого мне не попадалось — ОН и миловидная улыбающаяся блондинка, руки которой обнимают его за талию. Его рука обнимает ее плечи так, будто они… пара…

— Мммм… — опускаю лицо в ладони, понимая, что впервые в жизни я, кажется, теряю сознание.

Глава 2

Аня

— База вызывает Аню. Приём. — Печальный вздох Алёны такой натуральный, что я не могу не взглянуть на подругу.

Постукивая ручкой по тетради, она смотрит на меня и хмурит брови, будто ей очень не нравится то, что она видит.

— Что? — Переспрашиваю, подняв на нее глаза.

— Ничего. — Качает головой.

В сером утреннем свете, который льется в аудиторию из двухметровых окон вдоль стены, я наверняка выгляжу приведением. Именно так мне хочется себя чувствовать — незаметной, чтобы все просто оставили меня в покое, даже несмотря на то, что Алена терзает меня своим беспокойством из самых лучших побуждений.

Я очень это ценю. Правда ценю, но зря я пришла сегодня в универ.

В моих конечностях онемение, а в голове места не хватает даже на то, чтобы придумать для Алёны ответ. Ведь я ни единого ее слова не слышала.

Я смотрю вокруг и ничего не вижу.

Все, что я вижу, даже когда закрываю глаза, это яркие и отчетливые полоски тех тестов, которые напугали так, что у меня колени трясутся.

Боже…

Я беременна. Беременна! Разве так бывает?! Вот так, с первого и единственного раза?! Как такое возможно?! Я что, родилась под самой неудачливой звездой в мире? А он? Он сказал, что “не эксперт” по части беременностей. Я тоже “не эксперт”, черт возьми!

— Хочешь конфету? — спрашивает Алена.

— Нет. Голова болит, — вымученно улыбаюсь и опускаю лицо.

Тру пальцами виски и отупело смотрю в пустой тетрадный лист перед собой.

Я потратила все резервные запасы энергии на то, чтобы за неделю пересдать заваленные экзамены и не вылететь из универа в первую же учебную сессию, доведя этим своего деда до сердечного приступа.

Мне нельзя прогуливать, но больше я не могу здесь оставаться.

Подняв с пола сумку, сгребаю в неё тетрадь и вздрагиваю, когда прохладные пальцы Алены обматываются вокруг моего запястья.

— Может не надо? — мрачно говорит она. — Переклички еще не было.

— У меня аппендицит, — выдавливаю.

— Ань…

— Пока… — забрав у нее свое запястье, кладу в сумку телефон.

Лучше умереть, чем рассказать подруге о том, что я забеременела в девятнадцать лет, и этот ребенок, он… кажется, никому не нужен!

Ни его отцу, ни его семье, ни мне самой… Все что я чувствую — это ужасный страх.

Пробравшись задними партами, покидаю лекционную аудиторию, точно зная, что меня видели и это огромный гвоздь в крышку моего учебного “гроба”.

Прижимая к груди сумку, брожу по полупустым коридорам учебного корпуса, понятия не имея, куда мне идти и что делать.

Почти четыре недели.

Столько я не видела ЕГО.

Не на фотографиях, а живого и настоящего.

Я оттолкнула его сама. Сама просила не писать и не звонить. Он имеет право на что угодно, даже завести новую девушку взамен старой.

Именно это он и сделал.

У меня больше нет на него никаких прав, тогда почему мне так больно?!

Чего я ждала?

Что он придет за мной, несмотря ни на что? И я… рассказала бы ему о том, как его мать обещала оставить нас с дедом бездомными за то, что я посмела вообразить, будто пара ее сыну.

После этого он не стал бы водиться со мной и подавно, ведь эта женщина его мать. Его семья. А кто такая я? Я ему никто.

Хуже всего, что ее угрозы реальнее некуда. Это просто не укладывается в моей свинцовой голове. В этой жизни у меня нет ничего своего. У меня нет даже собственного дома. Дом, в котором я прожила всю свою жизнь — находится в собственности у университета, а мой дед забыл мне об этом рассказать. Теперь я еще и беременна. Это ведь… катастрофа!

А он? Он бы мог пожертвовать ради меня хоть чем-то? Своим комфортом? Деньгами своих родителей? Я не знаю и никогда не узнаю, потому что вместо того, чтобы спросить его об этом, я струсила и не смогу этого исправить.

Я… предательница.

Мой подбородок дрожит, и я сжимаю бока сумки до побеления костяшек, потому что не хочу больше плакать.

За этот месяц я наревела целый океан слез в попытках вырвать из сердца парня, которого люблю отсюда и до космоса, но он все равно у меня под кожей!