Семьи.net

Кинув коробку с гешей и бутылку водки в сумку, Машо открыло вторую и сделало мощный глоток. Плевать на всех. Не ехать, что ли, на монтаж… Приложив остатки воли, Машо село на мобик — до конторы Робеспьеро оставалось ехать пять минут.

Лихо пролетев по бейсменту и еще не сойдя с мобика, Машо опять приложилось к бутылке. Зайдя в лифт, выпило еще грамм сто. В монтажной обнаружились Осе и какой-то расфуфыренный юноша, явно транссексуал, который с детским любопытством уставился на вновь пришедшее существо.

— Хрю, живодеры! — бодро поприветствовало оно коллег. — Как картинки, ниче? Меня, кстати, Машо зовут.

— А я Энгельберто, — протянул руку юноша. — Присаживайся, мы вот отсматриваем, что получилось.

— Я бы вот под водочку посмотрело. — Машо вытащило бутылки, полную и уже почти ополовиненную. — Приколитесь, мне на халяву в шопе дали. Закрываются, говорят, чуть не завтра.

— Да тут, похоже, все скоро закроется, — прикрыв ладонью лоб, ответило Осе. — Водка? Давай. Только ты ж, наверное, лозунги озвучить должна, не перепутаешь ничего?

— Не ссать! — воскликнуло Машо. — Эрмененгильдо, а ты как — наливать?

— Энгельберто, простите. Не употребляю. Я вот химозочки сейчас делической, для вдохновения.

— Ну ла-а-адно, лааадно. Помянем двух мишечек!

Осе и Машо громко, с размаху, чокнулись кофейными чашечками.

Съемки получились на редкость удачные. Окровавленная морда зверя, впившегося в шею пленного, а потом пожиравшего его внутренности, выглядела более чем живописно. Да, такой материал Машо никогда еще не снимало. Куда там режиссерам ХХ века! Иногда камеры плыли и дрожали, но монтажные программы позволяли убирать все изъяны и сводить картинки в качестве UltraHD. Важно только было убрать отовсюду лицо пленного — у врага не может быть лица, у жертвы тоже. Каждый пусть примерит ситуацию на себя. Осе все чаще пропускало тосты, Машо потребляло водку уже практически в одиночку.

— Слышь, ты! Тебе озвучивать, вон микрофон радийный, ты еще можешь в него что-то прохрюкать? — с вызовом спросило Осе.

— Не ссать! — ответило Машо. — Где этот сценарий гребаный, у меня нет его.

— В очках у себя поищи.

— Не помню, где лежало. А кинь в мессаджи.

— Кидаю. Ты разобрать его сможешь?

— Не ссать! Нее сссать!

Машо направилось к компьютеру с микрофоном. Вот теперь надо включить весь прирожденный актерский талант и все голосовые данные. Машо представило себе пленного, медведя, его кровавую морду…

— Это случится с тобой. Это случится завтра. Это зверь. Он сожрет тебя. Он жаждет крови.

Пусть слушают, пусть видят. Пацики гребаные.

— Убей зверя! Убей его вместе с нами! Смерть быдлу! Смерть медведям! Размозжи эту зверскую морду! Вперед! — Машо орало так, что Осе и Энгельберто замерли от изумления.

— Браво! — закричал Осе, когда вдохновенные крики стихли. — Брависсимо!

Осе, а за ним и Энгельберто начали бурно аплодировать.

— Заслужило полный бокал! — Осе наливало водку. — Венская опера.

— Ага, давай сюда. А вы чего, проти-и-ивненькие-креати-и-ивненькие? — после столь бурных похвал Машо совершенно не хотелось пить в одиночку.

— Ну давай, — Осе подняло чашку и, чокнувшись с Машо, буквально лизнуло водку.

— Хватит дурить, выпей по-человечески, — обиженно фыркнуло Машо.

— Нам теперь твои вопли на ролик накладывать еще, между прочим, — ответил креативщик. — Хочешь, можешь домой ехать.

— А, вот так? Козлы вы оба, вот что, — Машо явно не могло оставить обиду просто так. — Давай по рюмке.

— Ну, давай, — Осе налило в свою чашку, похоже, ровно один грамм, а в чашку Машо — все сто. — За победу над быдлом!

— Ур-р-р-ра-а-а-а-а! — закричало Машо и, влегкую чокнувшись с Осе, залпом выпило.

— Слушай, а может, уракнуть еще раз? — неожиданно спросило Энгельберто. — Хорошо же получилось, в ролике шикарно прокатит.

— Не вопрос! Наливай!

Осе с готовностью наполнило чашку.

Машо, уже забыв об условностях в виде чоканий, подошло к компьютеру с микрофоном и заорало так, что срезонировали, казалось, даже мягкие кресла:

— У-у-ур-р-р-р-р-р-р-р-ра-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — и немедленно выпило.

— Ур-р-р-ра-а-а-а-а-а! — закричали Осе и Энгельберто. Первый налил Машо еще раз.

— За лучший голос Москвы!

— За меня! — радостно откликнулось Машо и выпило снова.

— Ну а теперь мы этот голос вставим в клип века, — радостно сообщило Осе. — Не будешь нас дергать минут тридцать?

— Вы что, такие сволочи? — обиженно крикнуло Машо. — Ну и сидите здесь, я пошло.

— Ну, хрю-хрю.

— И вам хрюки-говнюки.