Семьи.net (сборник)

— Мам, я все еще тут, если ты не заметила. И вроде как за поддержкой пришла, — Алина чувствовала себя пятилетним ребенком, что ее раздражало. Эмоциональ пискнул: от матери пришел ободряющий смайлик, хотя сама она так и не подняла головы.

— Ладно, я пойду…

— Ну что ты от меня хочешь? — раздраженно взмахнула она черными кудрями, водрузила локти на стол и уставилась на дочь.

— Совета! Ты же рожала! Можешь что-то сказать!

— Я уже сказала, что ты дура, что я еще могу сказать? Можно подумать, что если бы в мое время можно было делать детей в пробирке или вообще их не делать, я бы рожала!

— Я не хочу в пробирке — мне не нужны деньги! — Алина уже сорок минут пыталась объяснить матери и про свой возраст, и про материнский инстинкт, и про то, что хочет почувствовать себя женщиной, а не агентом по продаже рекламы, но та, кажется, ничего этого не слышала. — Я ребенка хочу, своего. Выносить и родить.

Дама театрально всплеснула руками, как бы спрашивая бога, за что ей такое наказание.

— Зачем? Вот объясни мне, зачем тебе это? Прав твой Денис, что отказывается от этой идиотской затеи. Ты не только себе карьеру и здоровье порушишь, но и ему!

— Денис — безалаберный раздолбай, его ничего, кроме тусовок и баб, не интересует, — Алина отправила матери хмурый смайл.

— Ну я не знаю… надень на него вериги, заставь ходить на охоту за мамонтом, а копье стругать из березки, переберитесь жить в шалаш и рожайте выводок. Алин, я прям не знаю, ты чего хочешь-то? Отказаться от благ цивилизации? Вперед, к натурхозяйству. Только вначале откажись от стиральной машины хотя бы, постирай ручками, да желательно мылом и в речке. Ну а когда у тебя начнется токсикоз — ко мне не приходи за советом. Лежи пластом и блюй. Ты же не хочешь через пробирку!

— Ма, ну ты прям вечно все до идиотизма доведешь! Мне вообще кажется, что Денис не хочет никаких детей, ни через пробирку, ни как-то еще.

— Слава богу, хоть кто-то в вашей семье здравомыслящий! Вам чего, денег не хватает?

— Опять ты про деньги! Да не хочу я это пособие! — Алина кинула матери на эмоциональ раздраженный смайл.

— А что хочешь? Зачем тебе вообще ребенок?

— Любить его…

— Дениса вон люби, мало? Кошку свою люби. Собачку заведи. В чем смысл ребенка-то? Ну, предположим, родишь ты его. Что дальше? Отдашь в интернат, будешь приезжать раз в месяц по субботам навещать, раз в полгода на каникулы забирать. Он будет плакать, какать, капризничать, мусорить, не давать тебе работать и спать. В чем великая любовь?

Алина уже минут пять мешала ложечкой в чашке, только сейчас сообразив, что не положила сахар. Наплевать. Ох, встать бы сейчас, заорать во весь голос: «Мааамааа! Мне и так плохо, а ты меня добиваешь, ну неужели ты не понимаешь? Денис гуляет направо и налево, ты считаешь меня тупицей, подруг у меня нет, одна сплошная работа, а ты даже обнять меня не можешь!», но она понимала, что не сделает этого. Хорошее воспитание, черт его бери.

Она лишь ткнула свой эмоциональ, отправляя матери взбешенный смайл, и, буркнув что-то на прощание, выскочила из кафе. Уже на улице ей пришел в ответ грозящий пальцем человечек.

Новые туфли жали, узкая юбка не давала свободы, но немолодая, хотя элегантная и симпатичная женщина на это не обращала внимания. Она куда-то неслась, не разбирая дороги, и лишь телефонный звонок остановил ее.

— Рыбешка моя ненаглядная, я сегодня ночевать не приду, мы на сейшен к Лорику, ну помнишь Лорика, продюсер с первого канала! Вооот! Я такое никак не могу пропустить, сама понимаешь. Целую мою конфетку, утром я разверну твою обертку… Чмоке!

Денис положил трубку, даже не дав ей ответить. Тут же пискнул эмоциональ, прислав от него сердечко.

Алина сорвала с руки пластик и швырнула об стену — тот разлетелся во все стороны, посыпав асфальт ровным слоем обломков. Разревелась. Впрочем, быстро взяла себя в руки, промокнула салфеткой глаза, удостоверилась, что тушь не растеклась, и увидела Шушу.

Худенькая девочка лет восьми со спутанными длинными волосами стояла и смотрела на нее большими темными глазами. Алине стало неловко, что та все видела, и, чтобы как-то замять ситуацию, она спросила:

— Ты кто?

— Я — Шуша, а ты?

— Меня зовут Алина, — почему-то еще больше смутилась она.

— Это ты из-за мужика так? Бросай его. Ни один мужчина не достоин женских слез, а если достоин, то никогда не допустит, чтобы она плакала, — авторитетно заявила Шуша. И добавила: — Это мне папа сказал.

— На самом деле он хороший, — Алина зачем-то бросилась защищать Дениса. — Просто я слишком многого от него хочу.

— А чего ты хочешь?

Эта маленькая девочка разговаривала с ней как взрослая, и Алина чувствовала себя странно: с одной стороны, дети так себя не ведут, ну, так ей казалось, но с другой — стало интересно.

— Я хочу неправильных вещей. Например, чтобы у него была я одна, и больше никого.

— Что же тут неправильного?

— Как что? Это же ущемление свободы! Вот представь, что у тебя есть подруга, но она запрещает тебе общаться со всеми другими подругами — тебе бы это понравилось?

Шуша замотала головой, а потом уточнила: