Семейные тайны (СИ)

— За что у тебя «георгий»? — спросил Юрий, когда мы выпили в честь перехода к неформальному общению. Он, похоже, такими проблемами не заморачивался.

— За Парголово, — ответил я.

— Да, жаль, флот на эту войну не успел, — посетовал Юрий.

— Как я понимаю, шведы потому и начали войну зимой, чтобы наши корабли не могли действовать, — Юрий посмотрел на меня с удивлённым уважением. Ну да, сухопутный отставник, хоть что-то во флотских делах понимающий — зверь редкий.

— Я в Корсуни [2] служу, — Юрий пожал плечами. Да уж, ему-то на этой войне вообще ничего не светило. — Сейчас в отпуске.

...К концу приёма я успел ещё несколько раз отвлечься от княжон на полунеобязательные беседы с разными людьми, активно восстанавливая свою известность в свете после шести лет отсутствия в Москве, благо, с «георгием» это оказалось не так и сложно. И почти каждый раз, возвращаясь к княжнам, заставил их в обществе лейтенанта Азарьева. Вообще-то, по здешним понятиям о приличиях, такое предпочтение одному из гостей не поощряется. И в чём тут дело, интересно бы знать?..

[1] Петля, обычно кожаная, реже матерчатая, крепящаяся на рукоять холодного оружия или трости и надеваемая на запястье для страховки от потери оружия/трости

[2] Русское название Херсонеса Таврического, города, на месте которого в нашем мире находится Севастополь

Глава 3. Бумаги и стволы

Да, в столь комфортных условиях читать розыскные дела мне ещё не доводилось. Всё-таки моя комната — не тесная каморка в губной управе, как это было в Усть-Невском. Стол большой, на нем и укладку с листами разложить удобно, и для чая с пряниками место остаётся. Да, пристрастился я к чаю и сладкому, как к стимуляторам умственной активности. Чай, кстати, здешний вполне себе неплох, у него, на мой взгляд, недостаток только один — он китайский. Весь. Никакого другого просто нет — ни индийского, ни цейлонского, ни тем более кенийского. А мне в прошлой жизни индийские и цейлонские сорта всегда нравились больше китайских. Ну да и ладно, за неимением, как говорится, гербовой пишем на простой.

Дело-то я читал уже, когда Шаболдин давал мне его на дом, но так, по диагонали, а сейчас, получив списки со всех содержавшихся в деле бумаг, вдумчиво вчитывался в отдельные из них. Сейчас я изучал запись допроса Харлампия Лизунова, приказчика, который застал последний день, когда Бабуров служил в лавке у Эйнема. В общем, вполне обыкновенный, можно сказать, стандартный набор вопросов и ответов. Работал Бабуров неплохо, нареканий на него не было, ни с кем из других приказчиков близко он не сходился и тем более не приятельствовал, с покупателями всегда был отменно вежлив и всё такое прочее. Зацепило меня там лишь то, как Лизунов уточнил день, после которого Бабурова в лавке уже не видели. Я снова перечитал: «Так на той же седмице было, когда у нас прямо на входе в лавку губные Малецкого схватили. Стало быть, Малецкого в субботу взяли, а Бабуров-то, получается, во вторник последний раз и вышел». Кто, интересно, такой этот Малецкий, если приказчик спустя три с половиной месяца точно помнил день его ареста? Я-то тогда в Мюнхене был, ни о каком Малецком и близко не слышал. Надо будет Шаболдина спросить...

Столь же образцово унылым смотрелся и допросный лист Аверьяна Самсонова, хозяина трактира на Остоженке, где после ухода от Эйнема несколько раз видели Бабурова. Видели его там двое школьных приятелей Бабурова, один из которых в том же трактире служил, а второго Бабуров зазвал туда, случайно повстречав на улице, да ещё один приказчик Эйнема, их допросные листы в деле также имелись.

Так вот, Самсонов утверждал, что знаком с Бабуровым не был, а фамилию его только от губных и услышал. Вёл себя Бабуров в заведении тихо и пристойно, лишнего не пил, не объедался. Каких-либо людей, что могли бы показаться Самсонову подозрительными, с собой не приводил и вообще чаще приходил туда один. Иван Панков, тот из школьных приятелей Бабурова, что служил в трактире поваром, показал, что у них с Бабуровым был уговор — Пётр всегда требовал, чтобы ему подавали блюда, именно тем Панковым и приготовленные. Этакая дружеская помощь, благодаря которой Панков был на хорошем счету у хозяина и тот даже повысил ему жалованье. Второго приятеля, Лаврентия Семипядова, Бабуров затащил к Самсонову один лишь раз, а приказчик Эйнема Семён Савкин сам в трактире не был, но видел Бабурова оттуда выходящим.

В блядне Аминовой удалось установить встречи Бабурова с четырьмя разными девками, в том числе и свежеубиенной Жангуловой, тут она не врала. В общем, дело и вправду выглядело тухлым. Однако же не просто так Бабуров пропал, и наверняка в деле имелось хоть что-то, что могло бы пролить свет на тайну его исчезновения. Просто ни я, ни кто-либо до меня этого не увидел. А увидеть надо, очень-очень надо...