Семейные тайны

Филипп услышал щелчок запирающегося замка.

— Отлично. Лучше не бывает, — рявкнул он на дверь и, схватив свою куртку, выскочил из номера, опасаясь натворить что-нибудь еще более непростительное.

Когда он добрался до дому, настроение у него отнюдь не улучшилось. Кофе в кофейнике оставалось всего на полчашки, а встав под душ, он обнаружил, что горячей воды нет.

Вернувшись в свою комнату с полотенцем на бедрах, он увидел сидящего на кровати Сета. Превосходное утро!

— Привет. — Сет встретил его немигающим взглядом.

— Что-то рано ты поднялся.

— Я подумал, что, пожалуй, схожу с тобой на пару часов.

Филипп отвернулся, вынимая из гардероба белье и джинсы.

— Ты сегодня не работаешь. К тебе скоро придут друзья.

— Они придут после обеда. — Сет повел плечом. — Времени полно.

— Поступай как знаешь.

Сет догадывался, что Филипп будет не в духе. Из-за Сибилл. Он ведь помешался на ней.

Требовалось немалое мужество, чтобы заставить себя прийти в комнату брата, дождаться его, объясниться.

— Я не хотел доводить ее до слез, — ляпнул он то, что занимало его мысли.

Черт! Не отвертеться ему сегодня, подумал Филипп, натягивая носки.

— Ты ни в чем не виноват. Просто ей нужно было выплакаться.

— Она, наверное, сердится.

— Нет. — Смирившись с неизбежным, Филипп надел джинсы. — Послушай, женщины вообще плохо поддаются пониманию. Даже при самых благоприятных обстоятельствах. А данная ситуация, как ты понимаешь, оставляет желать лучшего.

— Видимо. — Может, он все-таки не очень злится. — Просто я кое-что вспомнил. — Сет уставился на шрамы на груди Филиппа, потому что смотреть на шрамы было легче, чем в глаза брату. И интереснее. Они сами притягивали взор. — А она вдруг разволновалась ни с того ни с сего.

— Порой люди не знают, что делать со своими чувствами. — Филипп вздохнул и сел на кровать подле Сета. Его мучил стыд. Он наорал на Сибилл именно потому, что сам запутался в собственных чувствах. — Поэтому они плачут или кричат. Или забиваются в угол и дуются. Она любит тебя, но не знает, что ей делать. Не знает, нужна ли тебе ее любовь.

— Она… она не такая, как Глория. — Его голос зазвенел. — Она порядочная. Рей тоже был порядочный, и я… они ведь вроде как родственники, верно? Значит, я…

Филипп быстро сообразил, что терзает мальчика. У него сжалось сердце.

— У тебя глаза Рея, — деловито заговорил он, зная наверняка, что убедить мальчика можно лишь надлежащим тоном. — У тебя острый пытливый ум. Как у Сибилл. Он заставляет тебя размышлять и анализировать, а потом поступать по совести, по справедливости. Как того требует порядочность. В тебе соединились черты обоих. — Он подтолкнул Сета плечом. — Классно, да?

— Ага. — Лицо мальчика расцвело в улыбке. — Классно.

— Ладно, заморыш, пошли. А то так и просидим здесь целый день.

Филипп прибыл в мастерскую почти на три четверти часа позже Кэма и, естественно, ожидал услышать нарекания. Кэм уже стоял за станком, строгая планки. По радио кричал Брюс Спрингстин, воспевая свои славные деньки. Приготовившись защищаться, Филипп убавил звук. Кэм мгновенно поднял голову.

— Если тихо играет, я ни черта не слышу из-за визга станка.

— Мы скоро все оглохнем оттого, что ты каждый день пичкаешь наши уши несусветной какофонией.

— Что? Ты что-то сказал?

— Ха-ха.

— Ну-ну. Видать, веселое у тебя настроение. — Кэм выключил станок. — Ну, и как Сибилл?

— Не задирайся.

Кэм склонил набок голову. Сет переводил взгляд с одного брата на другого, предвкушая занимательную стычку в духе Куиннов.

— Я задал обычный вопрос.

— Будет жить. — Филипп схватил пояс с инструментами. — Полагаю, ты предпочел бы пинком вышвырнуть ее из города, но тебе придется довольствоваться просто тем фактом, что утром я устроил ей словесную головомойку.

— Это еще зачем?

— Потому что она меня достала! — заорал Филипп. — Потому что все меня достали. И в особенности ты.

— Прекрасно, хочешь подраться, я к твоим услугам. Но ведь я задал обычный вопрос. — Кэм снял обструганную доску со станка и бросил ее на груду планок, на которые она приземлилась со стуком. — Вчера она уже получила удар под дых. Какого черта ты еще добавил утром?

— Ты ее защищаешь? — Филипп подступил к брату. — Защищаешь после всего того дерьма, что вылил на нее?

— Я же не слепой. Видел, какое у нее вчера было лицо. За кого ты меня принимаешь? — Он ткнул пальцем Филиппа в грудь. — Тому, кто шпыняет несчастную страдающую женщину, шею мало свернуть.

— Ах ты скотина… — Филипп занес кулак, но вовремя опомнился. Он с удовольствием врезал бы пару раз своему умничающему братцу, тем более что Этана, который непременно кинулся бы их разнимать, пока в мастерской нет. Но, по правде сказать, взбучки заслуживает он сам. Филипп разжал кулак, растопырил пальцы и отвернулся, пытаясь обрести контроль над собой, но тут заметил Сета, наблюдающего за ним с жадным любопытством. — Чего уставился?

— Молчу.