Семейные тайны

Мать, Марьям-ханум, несколько дней с зеленью возится: в больших очках, чтоб хорошо видеть, чистит и чистит, промывает в дуршлаге зелень - и мяту, и кинзу, и порей, из рода луковичных, и кресс-салат; она и варенья варит: кизиловое любит Айша, из лепестков розы, это на любителя, из инжира (от простуды помогает), ну и абрикосовое, и всякое еще, а к чаю, чтоб ароматным был, "трава куропатки", или чебрец, в горах растет, собирают и сушат, запах насквозь прошибает.

За Айшой негласное руководство застольем, хотя тамадой неизменно выступает Аскер, но как заговорит она, тотчас умолкают и дети: у Айны, как известно, Агил, он собирается паспорт получить, и там, где фамилия, запишут псевдоним отца, Никбин, Аскер добьется разрешения, да зря стараться будет: порвет Агил с семьей… но об этом в другой раз, ибо Айша заговорила, и дети: Адил, сын Зулейхи, и Муртуз-младший, сын Алии, умолкают - ловят ее взгляд и слово.

Только б захотеть собраться всей семьей, а повод найдется.

И правда: "Братцы, а ведь скоро круглая дата, как мы уехали!" - скажет Расул, и Махмуд, у которого четко расписано кто где когда, удивится, что запамятовал:

"Ну да, уже десять! - И тут же откровенность как бестактность: - А не тянет сюда?"

Больное место Расула, но взгляд не выдаст ни за что, мол, рядовой солдат, куда прикажут.

Но есть поводы и поважней: Хансултанов! В сорок лет!.. С триумфом прошли выборы, ибо удачный расклад был: два землячества дрались, акинцы и абадцы (аранцев черед еще не наступил), "а я в выигрыше оказался", говорит Хансултанов, и Айша не возражает: пусть гуляет эта версия, тем более что заслуги Хансултанова налицо, в такие глубины собираются проникнуть по его методу, аж в мезопласты! Скептики спорили с ним, и даже Ильдрым, что еще не доросли, техника подведет, и без того, мол, пленкой затянуто море, рыба задыхается,- Хансултанов не раз приезжал в Морское, пока не сумел уговорить ни Ильдрыма, ни Сурена, но, кажется, они поддаются, почти согласились, слава, премии, почести… и завертится скоро дело, Хансултанов облюбовал даже основание, где начнут бурить, чуть мощное и по расчетам вполне годится, выдержит и мезопласт.

А тут стихийное бедствие - кто мог предвидеть?..

Звание Хансултанов успел получить, но идею временно законсервировали, ибо риск. К тому же в свете недавних похорон, когда гибель связывается с попыткой освоить мезопласты: митинг, семь гробов как символ (ведь никого не нашли). "Мы провожаем…" тогда -на освоение, сегодня - в последний путь,- Сурен говорит в микрофон (от имени товарищей), и голос его плывет над площадью, заполненной народом. "Еще недавно…" - и слава, и подвиг, и мужество, "а сегодня…" у Хансултанова, рядом с Суреном стоит, лицо черное, оброс щетиной и множество седых волос, и понесут семь гробов в безмолвии в сторону гор, вверх по улице Кинжальной, где скоро построят КамышПром, переделав гостиницу, бывший Каравансарай, и улицу назовут в честь Ильдрыма.

Незримая сигнализация по цепочке - и устремляются из разных концов машины на дачу Аскера Никбина, мчатся по новой автостраде мимо аэродрома: черная у Хансултанова, а Бахадур в свою зеленую "Волгу", коллективный подарок зятьев и сестер в связи с только что полученной золотой медалью, и доля Расула с Лейлой есть, забрал мать и Айшу, а служебный "рафик" Аскера Никбина (и шофера тоже зовут Рафик), куда сели Расул' с Лейлой. "Я с народом",- сказал Расул, Айна с сыном Агилом, Зулейха с Махмудом, и еще дети, Расул не запомнил, кто есть кто, а ведь племянники Лейлы, и Адил, сын Зулейхи и Махмуда, не в отца крупный и высокий, как Агил, хотя моложе лет на пять, и Муртуз-младший, сын Хансултанова и Алии, назвали в честь отца.

Марьям ждала, что Аскер первенца назовет, а он давно облюбовал поэтическое Агил, Мудрый, а потом Зулейха сына родила, второго внука Марьям, и тоже не пожелали родители принять "деревенское" Муртуз, искали созвучное Агилу и нашли - Адил, Справедливый, хотя, надо отдать должное Махмуду, он не возражал, даже довод был, дескать, эМ эМ эМ, "Муртуз Махмудович Ма-медов", но Зулейха настояла на Адиле; Хансултанову Муртузу через год только в школу, но растет не по дням. "Скоро дядю своего догонит",- шутил Бахадур, он очень хотел, чтобы Муртуз-младший, любимец матери, сел к нему в "Волгу", а он в "рафик", где его двоюродные братья: набились в микроавтобус, все места заняты, не пошевельнуться, тесно.

А тут вдруг Агил и сказал: "У нас семья как маленькое государство, Айша президент (при ней не посмел бы!), Бахадур премьер… И свой поэт в государстве!" Чтоб так об отце? - удивился Расул: "Что? По стопам отца пойдешь?" - спросил. "Ну нет!" - вспылил (?) Агил, до смешного похож на отца: близко посаженные большие глаза и нос, как топорик, острием вперед выдается; усы уже бритвой подправляет, прямые углы и тонкая белая полоска над губой, ушел в себя, будто задачу какую мудреную в уме решает.

"Он у нас,- заметил Аскер, похлопав сына по спине,- в математической спецшколе, топает через весь город в Нагорную часть".