Сэм

Конечно, убьет. Да я тебя живьем сожру, коза, и костей не оставлю! Никто не смеет трогать Дарью Самойлову! Я, подбежав к Насте, которая визжала на всю столовую, толкнула ее, и налетела сверху. Разнимать нас никто не собирался, наоборот, парни давольно кричали, снимая все на телефон. Я даже слышала, как кто-то кричал мое имя. Вот это да, у меня есть свой фан — клуб. Но потом я поняла, что голос-то знакомый, и кричит это парень, как я понимала, осуждающе. Только я занесла кулак над головой Настеньки, которая визжала, как резанная, меня схватили за талию и подняли. Вообще- то, это было обидно! Моя мечта, кажется, никогда не исполнится. Я боролась за свою мечту наподдать вредной модельке, поэтому дрыгала ногами и вырывалась, как могла.

— Малышка, успокойся, — прошептали на ухо и я, вздрогнув, застыла в крепких обьятиях, смотря на то, как Настя, плача (больше делая вид), встает.

Надо сказать, успокоилась я сразу же, пребывая в шоке. Черт, Май видел бешенную меня. Ну теперь он точно перестанет со мной общаться! Вот когда надо, этого недоумка рядом нет, а когда не надо, он тут, как тут.

К Насте тут же подбежали подружки, принявшись ее, бедняжку, успокаивать, и что-то говорить про психованную дуру. Я, так понимаю, это про меня? Ну и ладно. Кто-то кричал, чтобы Май меня отпустил, и я продолжила шоу, а кто-то обиженно говорил, что все закончилось, и сейчас придется идти на скучные пары. Но не тут — то было. Двери столовой резко распахнулась и к нам, на всех парах, яростно шагая, шла директрисса. Шагнув в середину круга окруживших нас студентов, она грозно окинула нас троих (Меня, Настю и Мая) не предвещающим ничего хорошего взглядом. Это была женщина средних лет, высокая и немного полноватая, с красной помадой на губах. У нее были каштановые, завитые волосы, спадающие на плечи, обтянутые серым, деловым платьем. Глаза ее карие продолжали прожигать нас всех злобным взглядом сквозь линзы очков.

— Что вы, интересно знать, здесь устроили, а?! — Взревела она так, что народ решил по тихому уходить. — Самойлова!

— Что? — откликнулась я, понимая, что меня сегодня могут исключить, поэтому лучше всего сегодня составить завещание, так как родители меня убьют. Май, тебе я завещаю свое доброе сердце, как бы это пафосно не звучало. Лильке завещаю свои туфли, которые купила мне мама, наивно полагая, что я их буду носить, зато мою подругу эти туфли очень привлекли. Нике завещаю свой черный лак, так как она любительница всего черного, Димке завещаю свое пироженное, что сейчас дожидается меня дома, но чувствую, оно меня так и не дождется. Сереже я завещаю свою колонку, которую он постоянно у меня берет, теперь она будет его. Маме с папой завещаю свой дневник за пятый класс, там мои хорошие оценки, пусть порадуются им и поймут, что я не всегда была такой разгильдяйкой.

Фух, вроде все, я готова умирать.

— Сомойлова, ты вообще меня слышишь? — Орала директрисса так, что я вообще удивлялась, как стекла в нашей столовой от ее громкого голоса не разбились.

— Ага, — кивнула я, хотя о чем она там говорила я не слушала.

— Быстро все трое ко мне, — строго велела женщина. — Майер, ты тоже идешь. Из-за тебя вечно девчонки дерутся.

Майер, отпустив меня, пошел вместе со мной и стервой Настей за директриссой.

— Наталья Алексеевна, не злитесь, — Попросил Вадим.

— Как же тут не злиться, у меня в колледже скоро все поубивают друг друга. На той неделе Антипов с Еременко подрались…

— Тоже из-за меня? — Сине-зеленые глаза смеялись снова.

— Молчи, Майер, ты меня все равно не задобришь, — хмыкнула Наталья Алексеевна, но голос ее стал спокойнее.

— Хорошо, — пожал плечами парень. — Я и не пытался.

Мы, поднявшись по пустой, серой лестнице, прошли мимо зеркала, и зашли в каридор, где и был кабинет директора.

— Садитесь, — строго сказала женщина, когда мы зашли в помещение с широким столом из красного дерева, несколькими стульями, черным диваном, что стоял возле стены, напротив которой находился шкаф из такого же красного дерева, как и стол, со множеством папок и книг.

Мы сели на диван. Май сел по середине, чтобы мы, наверное, с Настей снова не подрались. Наталья Алексеевна села за стол, выжидающе смотря на нас.

— Я вас слушаю, — сухо сказала она, сложив руки в замок на столе.

— Эта чекнутая, эта ненормальная, — начала Настя, строя из себя жертву и дико вращая глазами. — Она накинулась на меня ни с того, ни со всего, и чуть не убила!

Я усмехнулась. Вот дура-то, в ней и правда погибла великая актриса.

— Самойлова, ты чего накинулась на Настеньку? — Строго посмотрела на меня Наталья Алексеевна. — Ты в курсе, что я могу тебя за это исключить? В курсе?

Я покивала.

— В курсе, конечно, — ответила я, хмыкнув, и понимая, что я не только не чувствую угрызений совести, но и не боюсь своего возможного исключения. Может, потому что его не будет?

— Тогда зачем ты накинулась на Настю, а? — чуть подавшись вперед, грозно прошипела директрисса.

— Чтоб побить ее, зачем еще-то? — пожала я плечами.

Такая она интересная. Зачем я еще могла накинуться на эту дуру?