Историки искусства спорят, в каком именно году был написан этот второй портрет. Стертая в авторской подписи цифра заставляет гадать: 1781-й, 1785-й или 1789-й. Перемены, произошедшие с Львовой, заставляют остановиться на последнем. Теперь на холсте — светская дама, уверенная в себе, знающая свои обязанности, привыкшая их выполнять. Искусно уложенная прическа с большим шиньоном, крупные кольца локонов на шее, платье полонез с еще более глубоким, чем на раннем портрете, вырезом — мода изменилась, и на смену бесчисленным оттенкам светлых цветов пришли интенсивные краски, звучные их сочетания.
У Левицкого к тому же густой лиловый шелк платья, ложащиеся глубокой тенью черные кружева помогают рассказу о произошедшей перемене. Былая пухлость щек уступила скульптурной определенности пролепленных возрастом черт лица. Отяжелели веки. В уголках рта за привычной полуулыбкой затаилась горчинка. В первой половине 1790-х годов Боровиковский напишет Марию Алексеевну в миниатюре почти такой же молодой, как на первом, «девичьем», портрете Левицкого, на фоне рощи, с портретом мужа в руках, в кокетливой позе романтической очаровательницы. Вряд ли правда была на стороне Боровиковского.
Между тем «Львовинка», наряду с проектированием и строительством, увлекается еще усовершенствованием отопительных систем. Его научный труд «Русская пиростатика» заключает в себе интересное решение воздушного отопления жилых и общественных зданий, храмов, русских бань, основным недостатком которых автор считает промерзающие полы. Сущность «воздушных печей» Львова заключалась в том, что благодаря вмонтированным в стены каналам, помещения одновременно обогревались и проветривались. «Надобно, — пишет он, — чтоб вышедший из бабушкиной каморки в мою теплую комнату испытал над собою то ощущение, которое чувствуем мы в летний день при выходе из тесного театра на просторный воздух; надобно, чтобы комнаты нагревались наружным воздухом и тем более были теплы, чем на дворе холоднее. Чтоб воздух сей сам собою беспрестанно переменою очищался, словом, чтобы можно было сделать в покое тепло, сколько надобно, но чтобы никогда не было в нем душно».
Львов становится инициатором первых разработок каменного угля, и в 1797 году назначается «директором угольных приисков и разработки оных в империи». Его мечта — обеспечить Россию отечественным каменным углем. В своей книге «О пользе и употреблении русского каменного угля» Львов напишет: «Ни о славе, ни о труде я действительно не мыслил, посвятив себя слишком десять лет… на обретение в России на выгодном месте минерального угля, нашел уголь и много».
Ему же принадлежит разработка неслыханной в России строительной технологии — сооружения построек из так называемой «битой» — спрессованной и скрепленной известковым раствором земли. Эту идею ему подсказала забота о варварски истребляемом русском лесе. И поначалу все складывалось как нельзя более благоприятно.
Специально обученные собственные крестьяне Львова возводят опытные землебитные строения в Павловске и домик в деревне Аропокази вблизи Гатчины, принадлежавшей Екатерине Ивановне Нелидовой, успевшей стать и фрейлиной и близким другом Павла I. Павел поддерживал идею открытия соответствующих училищ для строителей. Одно из них, под руководством самого Львова, открывается в его родном Никольском-Черенчицах, другое — в Тюфелевой роще в Москве. Император дает архитектору заказ на возведение в Павловске замка в новой технике — сохранившегося до наших дней Приората.
Львов придумывает и новый вид кровельных материалов — род рубероида, то есть мягкой кровли, более легкой и, в конечном счете, более стойкой, чем все привычные кровельные средства. «Свинец дорог, — пишет Львов, — железо на земле ржавеет, дерево гниет и горит, черепицею бьет еще больше людей, нежели самим ядром; кровле сей крепостной, следовательно, должно быть мягкой, негниющей и несгораемой».
Но со смертью А.А. Безбородко Львов лишается главного своего покровителя. Против него возбуждается дело по поводу расходов на землебитные постройки. Приходит болезнь: Львов на девять месяцев оказывается прикованным к постели. Но едва вступает на престол Александр I, как архитектор получает направление на Кавказ «для устроения и описания разных необходимостей при тамошних теплых водах». Подорванное здоровье сразу начинает давать о себе знать. На обратном пути с Кавказа Львов успевает доехать только до Москвы: в Черенчицы привозят его тело. Смерть постигла архитектора 21 декабря 1803 года. Львову исполнилось пятьдесят два года.