Семь загадок Екатерины II, или Ошибка молодости

Петербург. Дом Левицкого. Баронесса фон Беркхейм, Левицкий.

Дама высокая, стройная. В ротонде атласной — мех соболиный по краю переливается. На голове — шапочка соболевая, черной вуалью перекрыта. То ли по моде, то ли траур. Край чуть откинула перчаткой черной. Слуга в ливрее дверь попридержал, в прихожую хозяйку пропустил. Сзади остался.

— Господин Академии советник дома?

— А как же, ваше сиятельство. Как доложить прикажете?

— Скажи, баронесса Беркхейм господина советника видеть желает. Беркхейм — запомнил?

— Да вы, ваше сиятельство, не сомневайтесь. За мной пожалуйте, вот по лесенке.

Шубку своему лакею скинула: стоит — не шелохнется.

— Дмитрий Григорьевич, к вам баронесса…

— Жюльетта фон Беркхейм, господин советник.

— Прошу, сударыня, прошу. Может, тут у камина и расположитесь? Хоть и март на дворе, а у нас в Петербурге всегда промозгло.

— Я не хотела бы доставлять вам лишних хлопот, господин советник. У меня не совсем обычное дело, и я бы сразу хотела к нему приступить.

— Как пожелаете, сударыня, я весь внимание.

— Вы знаете, господин советник, что один из ваших заказчиков и, как мне стало известно, друзей скончался. Вы только что закончили его портрет, и моя матушка, баронесса Криденер, пожелала, чтобы я его взяла. Сколько вам требуется заплатить, я заплачу. Но где же он?

— Вы говорите об Александре Александровиче Стахиеве, сударыня?

— Да, конечно. Простите, мне непривычно произношение этого имени.

— Я не ждал такого визита, сударыня. Как, впрочем, не ждал и столь скоропостижной кончины моего старого доброго знакомца. Вот только у него остался воспитанник…

— Сын, хотите вы сказать, господин советник. Матушка посылала поговорить с ним. Он не намерен платить денег за портрет. И к тому же готов отказаться от своих прав на него после обещания матушки помочь ему в его продвижении по военной службе. Он состоит в Павловском полку, если не ошибаюсь.

— Простите мне мою настойчивость, сударыня, мне бы ни в чем не хотелось нарушать воли покойного.

— Напротив, вы ее выполните, передавая портрет мне.

— Тогда прошу вас, сударыня, вот он. Серое полотно падает с мольберта. Старческие руки не успевают подхватить. Первая мысль, как саван…

— Это и есть?..

— Это и есть Александр Александрович Стахиев, сударыня. Но — вы не встречались с ним, приехав в Петербург?

— Так вышло. Матушка намеревалась представить нас друг другу, но господин Стахиев отговаривался неотложными делами и, кажется, даже выезжал на какое-то время из Петербурга. Быть же на похоронах, не будучи знакомой с человеком, мне показалось не слишком ловким.

— Да, на них было совсем немного народу.

— Господин Стахиев был мизантропом?

— Нисколько. Так сложилась его жизнь.

— А вы, господин советник, вы знали его жизнь?

— Как можно сказать об этом с уверенностью, сударыня?

— О, нет, господин советник, не отказывайте мне в возможности узнать ее подробности. Матушка сказала, что вы были духовным наставником господина Стахиева и, значит, не могли не стать ему близким. Я прошу вас, господин советник. Очень прошу! Я с тем и приехала к вам сама.

— Что же, сударыня, вы хотели бы знать о господине Стахиеве?

— Все, что вы найдете мне возможным рассказать, решительно все. У меня растут дети, господин советник, и это будет нужно им не меньше, чем мне. Пожалуйста, не скупитесь на подробности.

— Но тогда, может быть, мы пройдем в гостиную, сударыня? Вам там будет покойнее.

— Нет-нет! Ведь господин Стахиев проводил последние часы своей жизни здесь. И потом, присутствие портрета…

— Ваша воля, сударыня.

— Из какой семьи происходил господин Стахиев? Он был простолюдином?

— Думаю, это определение не будет точным. Дед Александра Александровича был священнослужителем — он служил в церкви Знамения села Сарского, которое позже стало Царским. Село принадлежало государыне Екатерине Первой, и ходили слухи, будто отец Стахий был даже духовником императрицы. Во всяком случае, государыня очень к нему благоволила.

— Духовник императрицы… Он мог пользоваться влиянием при дворе.

— Сударыня, с моей стороны это было бы только домыслом. Я не знаком с придворным обиходом.

— Вы, господин советник? Вы шутите! Матушка говорила, что вашей кисти принадлежат портреты всех членов царствующей фамилии.

— И тем не менее. Одно верно — отец Стахий удачно выдал замуж двух своих доверей. Одна стала супругой господина де Брессана, другая — господина Пуговишникова.

— Это знатные русские фамилии?

— Нисколько, сударыня. Но вы интересовались влиянием при дворе. Господин де Брессан был камердинером императора Петра III — император очень считался с его мнением. Господин Пуговишников состоял секретарем Коллегии иностранных дел и доверенным сотрудником канцлера Бестужева-Рюмина, поддерживавшего будущую императрицу Екатерину Великую.

— Но вы ничего не говорите о сыновьях.

— Сын, насколько мне известно, был у отца Стахия один — Александр Стахиев. И он, благодаря браку сестры, поступил в Коллегию иностранных дел, состоял в русском посольстве в Швеции.

— Только в Швецию? Он был послом?