Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни

— Отравились угарным газом! — младший детектив просто не могла сдержаться. Я снова кивнул.

Одни начальники радуются, когда кому-то из подчиненных удается проявить себя, других же выскочки попросту возмущают. Начальник этой женщины явно был из последних.

— Тогда как вы объясните тот факт, — сказал он ледяным тоном, даже не посмотрев на нее, — что она умерла, а он выжил?

Угарный газ полон странностей, и он представляет смертельную опасность. Какое-то время назад с помощью специальной добавки поставщики придавали угольному газу неприятный луковый запах, чтобы его можно было учуять в случае утечки.

То же самое делают и с современным природным газом. Столь ядовитым угарный газ делает его любовь к гемоглобину. Он присоединяется к этому важнейшему химическому веществу в наших эритроцитах примерно в 250 раз активнее, чем кислород, ведь именно его эти клетки и должны переносить. Весь содержащийся в воздухе угарный газ замещает собой кислород, и, накапливаясь в крови, может достичь критической концентрации, когда ткани начинают испытывать кислородное голодание. Даже всего одной десятой процента угарного газа в атмосфере может оказаться достаточно, чтобы его содержание в крови за два часа достигло смертельного уровня. Причем при более высокой концентрации — скажем, если оставить заведенным автомобиль в тесном гараже с закрытыми воротами — смерть может наступить менее чем за десять минут.

Индивидуальная восприимчивость угарного газа сильно разнится от человека к человеку. Пятидесятипроцентная концентрация будет смертельной для большинства здоровых взрослых людей, но не для всех. Причем люди в возрасте либо с сосудистыми или респираторными заболеваниями, вне всякого сомнения, погибнут быстрее, чем молодые и здоровые. Во времена, когда за угольными и газовыми приборами толком не следили (что, к сожалению, до сих пор имеет место на дачах в некоторых странах), людей то и дело находили мертвыми от отравления угарным газом, причем уровень насыщения им был совершенно разным.

Симптомы отравления едва уловимы. Некоторых лишь слегка подташнивает, и у них болит голова — больше отравление никак не проявляется, пока они не впадут в кому и не умрут. При сорокапроцентном насыщении тошнота может усилиться, к ней могут добавиться рвота и слабость с постепенным погружением человека в кому. В то же время при тридцатипроцентном насыщении они могут просто казаться пьяными.

Я объяснил все это полицейским, и вскоре один из них открыл свой блокнот.

— Одна пара прошла мимо них на обратной дороге из пещеры, тогда как раз начало темнеть. И один из них сказал… — Зашуршали страницы. Полицейский монотонным голосом прочитал слова свидетеля: — «Я подумал, что они сглупили, дав углям потухнуть, оба явно замерзли. Правда, они ссорились и будто бы ничего не заметили».

— Тогда с какой стати им заносить мангал внутрь, если согреть он их не мог? — спросил кто-то.

— Чтобы не промок в случае дождя? — предположила все тот же младший детектив. — Может, они хотели его повторно использовать.

— Но если угли потухли, умереть из-за них они не могли, — заметил другой полицейский.

— С углями все не так просто. Они могут казаться потухшими, но при этом продолжать тлеть и выделять угарный газ, — объяснил я.

Младший детектив снова не сдержалась.

— Мальчик наверняка об этом знал! — Она повернулась к одному из коллег. — Разве ты не говорил, что у него физика — профильный предмет? Он запросто мог знать, насколько это опасно и что дым ее убьет. Держу пари, он дождался, пока она уснет, а потом быстренько слинял.

Начальник снова даже не посмотрел на нее, лишь закатил глаза.

Я сказал:

— Или же он мог проснуться, ничего не соображая из-за газа, не смог ее разбудить и поплелся в ночь искать помощи. От угарного газа людям становится очень плохо, а еще они могут делать странные вещи.

Инспектор покачал головой:

— Свежий воздух должен был привести его в чувство. Так ведь, док?

Если у парня были лишь головная боль, легкая тошнота и дезориентация, его симптомы действительно могли пройти на холодном воздухе, но это заняло бы какое-то время. С другой стороны, его лишенный кислорода мозг мог запросто получить необратимые повреждения.

— Если он был в состоянии уйти, значит, был способен и позвонить в полицию! — настаивал инспектор. — Вместо чего просто свалил бог знает куда, бросив свой велик и одежду. Бросив ее.

Спорить с ним не было никакого смысла. Парня нужно было найти, и полицейский явно не собирался прекращать ни розыска, ни расследования убийства.