Семь верст до небес

— Палочка-выручалочка. В некоторых вопросах. А в остальном… Бабник! Ладно, давай не будем о грустном. Ты скажи, если все у нас сложится, у тебя со временем как?

Алена попила водички, после чего смогла более-менее внятно ответить, что времени у нее навалом. Ольга вздохнула.

— Ты же говорила, что в школе работаешь. На первых порах, может, совмещать и получится, а потом… Не люблю загадывать, — она тряхнула головой и посмотрела уверенно, — но у меня все обычно выходит, как планирую. Целеустремленная потому что. И очень скромная.

Алена хохотнула.

— Не веришь, — резюмировала Ольга, — и правильно делаешь. Скромность в нашем деле — не помощник. Значит, так. Ты подумай еще, а завтра давай мы с тобой встретимся, поговорим конкретно. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась она, чувствуя себя Золушкой, чье умение вытирать пыль внезапно оценили.

Причем цена была явно завышенной. Как это объяснить, Алена не знала. И пришлось смириться, что иногда нелепые случайности очень похожи на чудеса.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

— Ты посмотри, Кирюш, какая прелесть, — Ольга потрясла у него перед носом какой-то тряпкой.

Кирилл посмотрел.

Тряпка оказалась очередным шарфом, которыми уже был забит весь дом. Как забит он постоянными и бесконечными «Алена то, Алена се». Алена придумала совершенно сногсшибательную аппликацию. У Алены совершенно потрясающая дочка. Алена совершенно великолепно готовит.

Хотел бы он посмотреть на это, блин, совершенство, не выдержав однажды, заявил с ехидцей Кирилл.

Вот. Вот в чем дело. Вот почему он злится и места себе не находит.

Ему, действительно, хочется увидеть ее.

— Ну, как тебе? — горделиво спросила Ольга, все махая шарфиком перед его физиономией. — Правда, красотища?

— Да уж, — пробурчал он и уткнулся в бумаги.

Процесс шел своим ходом — очень медленно, но верно, и Кирилл должен был кое-что контролировать, кое-где корректировать, кое-кому напоминать о себе. У него неважно это получалось. То и дело приходилось брать себя за загривок и вытаскивать из мыслей про Алену в мысли про работу. Опыт барона Мюнхгаузена ему бы, пожалуй, сейчас не помешал. Слухи о незаконной сделке, конечно, просочились, но не в таком количестве, как он ожидал. Все прошло легче, будто по касательной.

Или ему было просто недосуг проникнуться сложностью ситуации?

Все время он тратил на то, чтобы заставить себя не думать о ней.

А когда не получалось — все-таки думал. И ничего эти думы не приносили, кроме ощущения полета. Только не вверх, а вниз — кубарем в пустоту. Потому что все заранее известно. Она не станет затевать с ним никаких романов и не будет считать его «бой-френдом». У нее так не получится.

А по-другому он не умеет.

Пару раз он был так на себя зол, что решался сменить направление. Хотя бы попробовать. Ну, вдруг, вдруг, уговаривал себя, удастся полететь вверх? И срывался из офиса, что-то врал ставшей чрезмерно активной Анжелике, избегал вопросительных взглядов сестры, и — покупал цветы, готовил никому не нужные речи, трясся от страха и презрения к самому себе, сидя в машине перед ее подъездом.

Нет. Не получалось.

«И никогда не получится, признай это и живи дальше. Бой-френдом случайных девиц и ухажером бизнес-вумен.

Все остальное — не для тебя. Ты не можешь — делиться, вникать, быть опорой, играть без правил, или по правилам, но чужим и неведомым. Даже нечего надеяться».

И вдруг Ольга пригласила ее на ужин.

— Если ты уйдешь к этой своей Афродите, я тебя зарежу! — пригрозила сестра, сообщив, что в воскресенье вечером Алена с дочерью придут к ним в гости.

— К Анжелике, — машинально уточнил Кирилл. Что ж. Гости так гости. Вполне невинно. В конце концов, она дружит с его сестрой, почему бы и нет?

Мало ему шарфов, раскиданных повсюду! Мало ему сестричкиных высказываний на тему «Ах, какая женщина, тебе б такую!»

— Ну, к Анжелике! Только она все равно дура! — яростно завопила Ольга, и он очнулся, — и если ты уйдешь, то…

— Успокойся. Никуда я не уйду.

— Да? — удивилась она, не ожидая такой быстрой капитуляции.

По правде сказать, Алене она сообщила, что он точно уйдет. Только после этого заявления та согласилась «посмотреть, как ты живешь». А то, говорит, неудобно отвлекать Кирилла Ивановича в его редкие минуты досуга.

Ну, конечно. А она-то, Ольга, дура дурой, с шорами на глазах. Ничего не вижу, ничего не слышу, изо всех сил делаю вид, что Кирилл Иванович в порядке, и Алену тоже заботит только его покой после многотрудного рабочего дня.

Ладно. Хотят поиграть в независимость, пусть играют.

Посмотрим, как они запоют, когда она сообщит свою суперновость. Если это то, что она думает, вряд ли они и дальше ваньку будут валять, узнав, что впереди — настоящая разлука.

Шикарно все сложилось. Один к одному.

Мысленно Ольга зааплодировала самой себе, доброй фее и злой судьбе в одном лице. Ладно, еще не время об этом. Осталось потерпеть чуть-чуть, и тогда… Или пан, или пропал. Или очередная ошибка, или полный триумф. Оркестр — туш, барабанщики — дробь, в небе — радуга дугой, и на счастливых лицах слезы от избытка чувств.