В итоге суд постановил, что я больна, что, не ведая, убиваю людей, и отправил меня в психушку. А я разрыдалась посреди зала суда. Вспоминаю – и даже противно. Стою, слезы текут по лицу, глаза опухли, а я сквозь громкие всхлипы повторяю, что не виновна, что не больна, что со мной все в порядке. Никто мне не верит, все отводят глаза, только родители подливают масла в огонь: «Наша дочь – не убийца!»
Но правосудие (а оно ли?) взяло верх, и вот я снова сижу в участке, в своей камере и жду, когда меня повезут в психушку. И понимаю: чуда не случится, моя жизнь закончена.
Родители попытались меня спасти. Они подали протест и попросили суд изменить решение – не может быть, что я психически больна и убиваю людей. Мол, ничто это не доказало, кроме подозрений психиатра и полицейских. Суд взял протест на рассмотрение, но я все равно еду в психушку, чтобы за мной могли понаблюдать специалисты – особенно, в ночное время. На прощание мама сказала: «Вот увидишь, с тебя снимут все обвинения. Ты абсолютно здорова, и мы привлечем нужных людей, чтобы это доказать». Я только покивала в ответ – ужасно вымотавшаяся эмоционально, я уже ни во что не верила.
– Выходите, Алина, мы едем, – дверь с лязгом отворилась, на пороге нарисовался Алексей Иванович.
Когда мы вышли на улицу, оказалось, что идет дождь. Он капал из свинцово-серых туч, и асфальт блестел от фар припаркованной у ворот легковой машины. Я села на заднее сиденье и увидела перед собой решетку. Ну да, я же из тех, кто, если представится случай, накинет удавку водителю, чтобы сбежать.
Я не такая! Сколько окружающие будут делать вид, что я преступница?!
Алексей Иванович сел за руль, рядом с ним устроился какой-то хмурый мужчина в полицейского форме, и мы поехали. Глядя на стекающие по стеклу капли, я почувствовала, как зажгло глаза. Меня увозят. Увозят жить к психам. Но я не такая! Я не должна туда ехать!
Огни города проносились мимо размытыми пятнами, я жадно смотрела на них и пыталась бодриться. Еще не все потеряно! Родители не дадут мне сгнить в психушке! Я не больна, а преступника, который так подло меня подставил, скоро поймают! Справедливость всегда торжествует!
Город закончился, и по обе стороны от дороги замелькали серые деревья. Дождь с новой силой забарабанил по окнам и крыше автомобиля. Полицейские крутили колесико, но радио отзывалось лишь обрывками фраз и треском. «Так заведено (треск) оборачивают против нас (треск) худшие наши стороны (треск) углубляется (треск) в мифологии они (треск) и в сказках (треск) в приоритете – утолить собственную жажду крови». На словах «жажда крови» я вздрогнула и постаралась не слушать. Итак плохо, а тут еще это радио дурацкое!
Тинь-динь! Угрюмый полицейский рядом с Алексеем Ивановичем достал телефон, и салон машины осветил зажегшийся экран.
– У тебя ловит сеть? – спросил Алексей Иванович.
– Угу, – буркнул полицейский.
Он еще немного посветил, а потом спрятал телефон. Дворники со скрипом разгоняли потоки воды на лобовом стекле.
– Это не начальник? – спросил Алексей Иванович. – Он должен был мне позвонить.
– Не. Просто спам.
Они замолчали, я снова уставилась в окно. Голову сдавило болью, а я увидела, как постукиваю по дверце. Семь раз – пауза – семь раз – пауза. Подождите-ка…
По крыше что-то бахнуло. Машина вильнула влево, потом вправо, и выровнялась.
– Что такое? – всполошился Алексей Иванович.
Машина медленно остановилась. Я посмотрела на потолок, как будто могла видеть сквозь обивку и металл. Что это было? Возможно, ветка оторвалась от дерева и упала на крышу? Вон как ветер бушует, словно зимой…
Полицейские вышли. Я посмотрела на них через мутное стекло. Из-за тонировки казалось, что уже наступила ночь. Дождь с силой лупил по крыше.
Дальше все развивалось стремительно. Алексей Иванович вдруг вскрикнул и упал, второй полицейский вытащил пистолет и прицелился в кого-то на крыше. Я приникла к окну. С крыши метнулась тень. Выстрел! Полицейский упал, тень распласталась по нему.
Я сжалась на заднем сиденье, сердце задолбилось в груди. Двое полицейских лежали на дороге, а тень выпрямилась и взглянула на меня. Это был человек. Да, человек – но почему сначала я подумала иначе? Он был одет в серую куртку, с глубоко надвинутым капюшоном. Его лицо размывалось и выглядело бледным пятном, но я сразу поняла, что он смотрит на меня.
Я рывком отодвинулась от окна, оказалась возле противоположной дверцы и подергала за ручку. Заперто! Ну естественно!
А тип в капюшоне открыл дверь, наполовину пролез ко мне в салон и снял капюшон. На меня уставилась доброе мальчишеское лицо, сверкнула белоснежная улыбка.
– Выходи, Алина!
Застыв, я широко распахнула глаза ему навстречу. Парень выглядел лет на двадцать. На приятном лице располагался изящный нос, над большими зелеными глазами расходились аккуратные брови, а тонкие губы улыбались мне, словно хорошей знакомой.
– Ну чего вся скукожилась? Бежишь или нет?
– Вы… кто? – икнула я.
– Твой спаситель, – он схватил меня за рукав куртки и потянул к себе. – Ну? Идешь?
– Зачем? Что вы делаете?