Семь ударов

Конечно, она не знает. С какой стати полицейским сообщать ей о делах? Но мне никто не запрещал, поэтому я сказала:

– Меня подозревают в смерти Маши. В ее комнате нашли мой волос, но я уверена, что он свалился с тетради, которую я принесла. Ты ведь знаешь, как они у меня выпадают! И это притом, что больше никаких улик не найдено!

– Это ужасно, – прошептала Настя. – Ты в порядке, Алина? Прости, меня сегодня не было в школе, я…

– Я все понимаю, – перебила ее я. Не хотелось, чтобы Настя оправдывалась, силясь скрыть свои слабости. Я-то знаю, что она проревела полдня. – Ты-то как себя чувствуешь?

Еще один дурацкий вопрос. Конечно, она чувствует себя ужасно! Ее подругу убили!

– Не так хорошо, как хотелось бы, – горько рассмеялась Настя. – Мою подругу семь раз ударили ножом!

Семь раз ножом? У меня в груди похолодело. Жуть. И кто способен на такое – семь раз ударить девочку-подростка? И главное – зачем? Мне сказали, что ничего не украдено… да там и красть нечего, если честно.

Так, ладно, ближе к делу. Я переложила телефон из другой руки в другую и сказала:

– Прости. Я не особо знаю, что говорить в таких случаях.

– Никто не знает, – грубо отозвалась Настя.

– У тебя есть номера телефонов ее родителей? Кого-нибудь из них? Я… мне просто необходимо им позвонить!

– Да, конечно, – голос Насти стал рассеянным, будто она на что-то отвлеклась. – Я скину тебе сообщением. Алина, прости, мне уже пора. Скоро приедет мама, а у меня – бардак.

И она отключилась.

8 сентября. День

Знаю, не самое лучшее решение – мозолить глаза убитым от горя родителям, но все-таки я позвонила им и попросила встретиться. Мама Маши ответила утвердительно на все мои вопросы, и это я выбрала, где нам встретиться. В парке? Да, подходит. Когда? Без разницы, давайте через полчаса.

Но повесив трубку, я засомневалась, что она придет. Уж слишком потерянным и отстраненным был ее голос… Но домой идти не хотелось. Там наверняка бардак после утренней проверки. Я уселась на скамейку и принялась ждать. Голова трещала.

И только я погрузилась в пучину мыслей, как увидела знакомую долговязую фигуру в оранжевой толстовке. Фигура слегка сутулилась и шла по дорожке прямо ко мне. Это был Костя Чернов.

Костя учился в параллельном одиннадцатом классе – в том же самом, где и Маша – и слыл чудиком. Больше из-за своего внешнего вида, чем из-за внутренних качеств. Он всегда носил растрепанные (очень растрепанные!) волосы и яркие толстовки с дурацкими надписями. А вот с характером у него все было в порядке: молчаливый, стеснительный, он дружил всего с несколькими ребятами и не решался покинуть зону комфорта, чтобы расширить круг знакомств.

Я включила телефон и сделала вид, будто что-то там смотрю. Будь у меня больше времени, я бы и наушники вытащила – чтоб уж наверняка прошел мимо.

Но Костя не прошел, а встал передо мной и спросил:

– Алина, ты как? – и таким участливым тоном, что аж треснуть захотелось.

Я подняла на него глаза, изобразила улыбку, поинтересовалась:

– О чем ты?

– Ну… – Костя заметно смутился, почесал лохматый затылок. На его оранжевой толстовке я прочитала «I am a superman». Толстовка была точь-в-точь под цвет его волос. – Я о Маше…

– Все в порядке, – соврала я и снова уткнулась в телефон.

Костя мялся, и я будто слышала, как скрипят его извилины, силясь придумать тему для разговора. Терпеть не могу нерешительных людей – особенно, если это парни. Но хуже того, что я нравилась Косте. Я это точно знала – а иначе стал бы он нарушать границы своего комфорта, чтобы подружиться со мной? И этот его взгляд… пронзительный, словно натренированный после чтения статей типа «Как влюбить в себя любую». Выпендрежский.

– Иди, куда шел, Чернов, – пробурчала я. – Я в норме. Я же никого не убивала.

И чего несу? Зачем оправдываюсь? Звучит так, будто я и вправду убийца.

– Конечно, нет, – затараторил Костя, и его серые глаза расширились от волнения. – Я тебя не обвиняю, Алина, конечно, нет! Просто я…

– Ты близко общался с Машей? – внезапно спросила я.

– Нет, – Костя смутился от такого вопроса, и его уши покраснели. – Маша почти ни с кем не общалась. Так, пара человек… включая Настю.

– Понятно, – я растянула губы в дежурной улыбке. – Пока, Чернов.

Причина, по которой я любезна с Костей, вовсе не в том, что я милая и хорошая девочка. Вовсе нет. Обычно, когда Костя пронзает меня тренированным взглядом или отчетливо произносит мое имя, мне хочется снять кроссовок и швырнуть ему в лицо. Настоящая причина – это Настя. Настя считает Костю «хорошим парнем» и близко общается с его родителями. Его родители – художники, поэтому им втроем есть о чем поговорить. Что касается Кости, то я не слышала о том, чтобы он рисовал или хотя бы баловался этим. С Костей Черновым у всех ассоциировались компьютеры, информатика и программирование, и если у кого-нибудь ломался ноутбук, в первую очередь бежали к нему.

– Пока… – пробормотал Костя и нехотя поплелся прочь.