Семь цветов страсти

— Экскурсия по Москве потом, раз уж мы спешим посетить милый сердцу прах. Это Ленинские горы, ранее Воробьевы. Вон тот «билдинг» — храм науки, Московский университет, построен еще при Сталине, со всеми подобающими тоталитарному классицизму бутафорскими атрибутами величия. А это смотровая площадка, отсюда принято наблюдать праздничные салюты, а новобрачным клясться в вечной любви.

— Останови, пожалуйста! Там свадьба! — высунула я в окно любопытную голову.

— Уже неудобно парковаться. Ну ладно, слегка нарушим. — Майкл приткнул «старичка» возле сквера, и мы вышли на свежий, пахнущий кленами и липами воздух.

Майкл направился вперед, упершись ладонями в поясницу и стараясь выгнуть спину.

— С этой машиной столько наломался… Обидно, черт, не успел!

— Мне кажется, ты не очень старался поразить меня.

— С чего ты взяла? Представление только начинается. Извольте видеть — вон там блестят купола Новодевичьего монастыря. Это — Дворец спорта, а в дымке плывут алые звезды Кремля!

— Чудесно, правда, здесь так красиво — ничуть не хуже, чем в Венском лесу.

— Я же говорил — все только начинается!

Как бы в подтверждение его слов к нам подошли подростки с предложением купить матроску, матрешек и какие-то военные фуражки. Майкл пресек мой покупательский раж.

— Тельняшка тебе будет мала, а фуражка капитана СА — не твой стиль. Полюбуйтесь-ка лучше, дорогая гостья, этими новобрачными! Между прочим, они только что вышли вон из той церквушки после обряда венчания. Теперь это можно. И очень модно. Редко бывает, когда модно то, что можно.

Я во все глаза рассматривала невесту и толпу молодежи, разливающую в стаканы шампанское. Девушка в большой шляпе, отделанной нейлоновым кружевом и цветами, — совсем как у моей парижской соседки. Жених худой, очень длинный и прыщеватый, изобразил под ритмичные выкрики друзей долгий поцелуй для щелкавших фотоаппаратов.

Новобрачная с деланным недовольством поправила измятые оборки и лихо выпила шампанское, откинув за спину стакан. Молодежь громко и отчаянно завопила веселую песню, пританцовывая вокруг героев торжества. Во мне шевельнулась зависть. У нас со Скофилдом была очень скромная свадьба. Я не польстилась на платье невесты, предпочтя светлый костюм, и никогда мне не приходилось даже примерять такую незатейливо радостную шляпку…

— Иди сюда, Дикси. Господин Ельцин заждался! — Майкл потянул меня к картонному изображению президента, шагающего навстречу с обаятельной улыбкой и вытянутой рукой. Я хотела отвертеться, но фотограф показал, где надо встать, и я послушно ответила на рукопожатие Ельцина. Во «втором дубле» мы снялись с Майклом. — Это для Зипуша, — шепнул он мне и повис на шее президента, в то время как я прильнула к фанерной щеке.

— Ein Moment! — попросил фотограф, копаясь в своем «Полароиде», и мы заполучили прелестные фотодокументы.

— Потом рассмотришь. — Майкл повел меня к машине.

— А деньги? — удивилась я.

— Это абсолютно бесплатно. Сервис демократии. Личный фонд президента, — глазом не моргнув, уверил кузен.

Да, Сол прав — даже на таком фото Майкл вышел забавным. Вот что значит — фотогеничная некрасивость. Я же получилась кое-как: розовая толстуха со смазанным лицом.

— Дикси, предупреждаю, у меня дома пустой холодильник. Давай забежим в магазин? Мне необходимо заскочить домой за документами для кладбищенского начальства, а в ресторан мы уже не успеем. Наталья ждет нас на даче с пельменями и борщом.

— Тогда никаких магазинов. Будем беречь аппетит.

Визит в пустую квартиру Артемьевых прошел в обстановке гнетущей напряженности. Майкл явно считал свое жилище убогим и стеснялся всего, что выдавало его личную жизнь. Тем более здесь не ждали гостей и, видимо, поспешно собирались.

Раковина в крошечной кухне забита немытой посудой, на веревке под потолком сушатся полотенца, спинку кресла в комнате прикрыл ситцевый халатик в линялых цветочках. По столу, дивану и полу разбросаны книги, бумаги, ноты и даже остатки еды.

— Это Санька делает вид, что усиленно готовится к экзаменам. Он учится в музыкальном училище и сидит в Москве, пока мы копаемся на даче. И, видно, до позднего вечера работает в фонотеке… Прости, вот чистое полотенце, — заметил Майкл мою свежевымытую физиономию.

В ванной, такой маленькой, что двоим просто не развернуться, были развешаны постиранные носки, какое-то белье, а из мыльницы нагло смотрел на меня крупный рыжий таракан, в то время как два его собрата помельче предпочли разбежаться.

Когда я вернулась в комнату, служившую гостиной, Майкл успел смахнуть со стола учебники и накрыть его кружевной пластиковой скатертью. Халатик жены он тоже куда-то сунул и церемонно пододвинул кресло: «Присаживайтесь, мадемуазель!»