Семь цветов страсти

— Действительно, старость беспомощна и требует особого ухода. Тогда жалость и брезгливость сменяются уважением и даже определенным эстетическим чувством. Я успел заметить местных дам. Язык не поворачивается назвать их старушками. Право же, это даже красиво: достоинство долголетия.

— А молодых? Вы замечаете молодых? — На повороте я слегка пододвинула к нему бедро и навалилась плечом.

Он восстановил дистанцию, когда машина вырулила на ровное место.

— Сколько вам лет, Михаил Семенович?

Майкл схватился за грудь. Пошарив в верхнем кармане, с облегчением вздохнул.

— Уж подумал, что забыл в джинсах паспорт. Меня предупредили, что за границей нужно всегда иметь документ при себе. Тем более что я сопровождаю даму в такое сомнительное место.

Я ловко выхватила из его рук красненькую книжечку с гербом Советского Союза. Майкл протянул руку за своим документом, но я не выпустила добычу.

— Нет уж, приличная дама должна хоть что-то знать о человеке, делящем с ней крышу замка.

Я раскрыла паспорт и присмотрелась к фотографии. Было темновато, но не рассмеяться я не могла: на меня смотрело испуганное лицо молодого Пьера Ришара в ореоле вьющихся волос.

— Это что, школьная фотография после выпускного бала?

— Позапрошлогодняя. Фотографировался для поездки в Словакию. А бланки еще не успели заменить на российские, — протокольным голосом возразил он и отобрал паспорт.

Но я успела рассмотреть дату рождения. Моему «дедушке» Майклу было всего сорок три года. Нет, вернее, исполнится в декабре. Значит, Козерог и на пять лет моложе Сола…

— Вы почему-то сразу решили, что я кандидат в пенсионеры и не составлю конкуренции как наследник. Долго ли проскрипит старичок! — Майкл расправил плечи, одернул пиджак и, заглянув в переднее зеркальце, поправил очки. — Ничего, ничего. Это я от волнения так плохо выгляжу. Вот начну бегать по аллейкам нашей усадьбы, плавать в фонтане, а по ночам при луне играть на клавесине… Потом загуляю и в один прекрасный день представлю «тете Дикси» симпатичную девчушку.

— А жену бросите? Или передадите товарищу?

— С чего вы взяли, что я женат? Может быть, русские носят кольца всегда. Вообще-то я наполовину еврей.

— Вас подвезти к центральному входу парка? — осведомился шофер.

— Да, пожалуйста, — ответила я и протянула восемьдесят шиллингов.

Майкл взял у меня бумажки, порылся в кошельке и добавил еще 20. Потом достал записную книжку и что-то чиркнул.

— Записали номер машины на случай, если выболтали государственную тайну? — Я вышла, с удовольствием вдыхая запах ярмарки, детского праздника.

Аттракционы сияли огнями, все громыхало, светилось и пело. Толпа гуляющих двигалась к выходу, над которым в синем ночном небе крутилось гигантское колесо обозрения— символ и гордость Пратера. С выстроившихся вдоль аллеи лотков продавали всякую всячину, возбуждающую аппетит.

— Ой, тут даже соленые огурцы! — удивился почему-то Майкл, засмотревшись на кисленькую снедь.

— Здесь это обязательное лакомство. Для тех, кого мутит после всех этих цирковых приключений. Вы не страдаете морской болезнью, Майкл?

— Я люблю соленые огурцы. Если они здесь выдаются в качестве антирвотного средства, я готов прокрутиться в какой-нибудь из тех отвратительных мясорубок. — Прищуренные глаза кузена опасливо уставились на вертящиеся в сиянии разноцветных огней аттракционы.

Гремели, перебивая друг друга, динамики — песенки, мяуканье, электронные завывания Кинг-Конга и шум морского ветра. Что-то металлическое лязгало, угрожающе свистело, идиотский клоунский хохот, усиленный репродуктором, сменялся плачем, и маленькая девочка рядом с нами дернула за руку маму.

— Мицы лучше остаться в машине, боюсь, его может стошнить, — с опаской показала она на игрушечного кота.

Майкл потянул меня в темные кусты в стороне от центральной аллеи, по которой в обе стороны двигалась толпа, хрустя поп-корном, облизывая леденцы или мороженое. Я зацепилась каблуком о траву и чуть не упала.

— Да осторожнее вы, наследница! — прошипел Майкл. — Здесь полно полицейских.

Он прижался ко мне и выдохнул:

— Кошелек!

— Вы хотите купить жвачку или пластиковый нос? Не стесняйтесь, Микки, «тетя Дикси» не обидит мальчика.

— Кошелек! Мне надо двести, нет, триста шиллингов!

— Возьмите все. Вы же все равно собрались меня придушить.

Мы все еще стояли в обнимку, и для пущего эффекта Майкл вцепился в мое платье на уровне пупка, притягивая к себе.

— Фу, простите… — Схватившись за лоб, он отступил. — Задурачился, Дикси. Рядом с этой детской площадкой так и тянет нашкодить… Правда, я не умею быть альфонсом. Дайте мне взаймы до Москвы, чтобы я мог не чувствовать себя «совком»… Ну, какой-никакой, а все же мужичок. Почти барон. Дайте, Дикси.

Я протянула ему пять сотенных.

— Хватит?

— Еще я должен вам… за вчерашний кофе, за оперу, такси… Ну, у меня там записано.

— Вы мелочный и скучный тип. — Я решительно повернулась и двинулась к толпе.

— Постойте! А то я начну кричать и громко ругаться по-португальски.

— Почему по-португальски?