Семь цитаделей

В этой тишине, нарушаемой лишь дыханием стоящих вокруг людей, Макс смотрел на лицо Миланы. Оно смягчилось, белки глаз побелели, и теперь перед ним была та девушка, которую он знал раньше - задорная девчонка, любящая жизнь и всегда готовая прийти на помощь, утешить, подставить плечо. Кто-то принес кусок парчи и накрыл им обнаженное тело Миланы, кто-то вытер с ее лица пену, кто-то сложил на груди измученные руки. А Макс все сидел рядом и смотрел в невидящие голубые глаза. Наконец, не в силах больше, он протянул руку и закрыл их, мысленно прощаясь с Миланой навсегда. Он все время ждал, что тело ее озарится голубым светом и исчезнет, как это было с погибшими на его глазах Носителями. Но этого не происходило, и Макс подумал, что, наверное, во Мраке не действуют законы, управляющие жизнью и смертью магических родов. Он зачем-то поправил растрепавшиеся белокурые волосы и погладил холодеющий лоб. По его щекам текли слезы, омывая душу и унося с собой все плохое, что он видел сегодня, оставляя лишь добрые воспоминания и чувство щемящей светлой грусти.

- Идем, сын мой, - сказал отец Андрей, осторожно дотрагиваясь до его плеча. - О ней позаботятся. Мы всю ночь будем читать над ней заупокойные молитвы. А завтра похороним ее на монастырском кладбище. Это нарушение христианских обычаев, ведь предавать тело земле положено на третьи сутки, но мы во Мраке. Неупокоенное тело - слишком большой соблазн для нечисти, даже в святых стенах. Идем. Ты сделал все так, как должен был, ты освободил ее душу.

Макс не помнил, как он поднялся с пола, как шел по монастырским коридорам и очутился в своей келье. Очнулся он лишь на секунду, обнаружив себя лежащим на кровати, и тут же провалился в забытье.

Глава 22

Макса разбудило осторожное прикосновение: кто-то гладил его по волосам. Открыв глаза, он увидел Аню, сидящую на краю его кровати. На один ужасный миг ему показалось, что сейчас повторится ночной кошмар, и Макс рывком уселся, испуганно глядя в печальные глаза девушки, потом с облегчением выдохнул. Перед ним была настоящая Аня, только очень грустная и напуганная.

- Макс… Милана… Я только что узнала, - всхлипнула она и разрыдалась.

Макс притянул девушку к себе и крепко обнял, шепча бессмысленные и успокаивающие слова.

- Отец Андрей послал меня за тобой, сейчас будут отпевать и хоронить Милану, - сквозь слезы проговорила Аня.

Макс быстро натянул одежду и взял Аню за руку.

- Я готов, пойдем.

Они вышли из здания монастыря и двинулись к церкви. Внутри шла заупокойная служба. Здесь уже собрались все друзья Макса. Тело Миланы в простом гробу стояло на возвышении. Вокруг пахло ладаном и свечным воском, пение хора возносилось к высоким церковным сводам.

Макс не знал, сколько прошло времени с того момента, как он вошел в церковь. Он стоял, не отрываясь глядя на Милану и время от времени осеняя себя крестом. Не зная молитв, он просто повторял про себя: "Прости ее, Господи!" Аня горько плакала, на лице Виктории застыло горестное выражение, Ромка боролся со слезами, Гарт и остальные мужчины стискивали зубы, и Макс знал, что каждый из них, так же как и он сам, мысленно произносит клятву мести. Наверное, это было неправильно - думать о мести в церкви, но он ничего не мог с собой поделать, слишком несправедливым и страшным было то, что произошло с Миланой. К тому же, он не мог избавиться от мысли, что все это могло, и должно было случиться с ним самим. Ведь если бы тогда у него не нашлось сил изгнать из себя душу Карр'ахха, это он, Макс, превратился бы сейчас в омерзительное нечто. Макс мучился сознанием собственной вины: он должен был догадаться, что душа такого могущественного демона не сгинет, будет бороться, и попытается овладеть кем-нибудь еще. Скорее всего, не будь Эдик в тот момент мертв, Карр'ахх вселился бы в него - ведь Эдик всегда был самым слабым из них. Но парень погиб, и демон выбрал Милану. Милана… Это имя теперь всегда будет звучать для всех них укором. Не заметили, не поняли, не спасли…

Наконец, тризна закончилась, шестеро монахов подняли гроб и медленно, торжественно двинулись к выходу. Милана нашла свой последний приют на маленьком монастырском кладбище. Здесь было тихо и чисто, между надгробными крестами росли березки. "Странно, листья зеленые, а за стенами Цитадели деревья багровые…", - мелькнула мысль, и растаяла, когда монахи опустили гроб возле свежевырытой могилы.

- Проститесь с ней, - грустно произнес отец Андрей, первым подходя и целуя девушку в лоб, покрытый ленточкой со словами молитвы.

Следом с Миланой простились Виктория и Гарт.

- Кольцо ее рода… - тихо проговорила Виктория, указывая на перстень с ярко-голубым камнем, сияющим на руке Миланы.

- Пусть будет похоронен с ней, - так же тихо ответил Сергей Иванович. - Ее род прервался.

Макс подошел проститься с девушкой последний. Он осторожно коснулся губами холодного лба и прошептал:

- Прости меня.