Семь цитаделей

Ее муж по-прежнему спал, лежа на спине. На шее зияли кровавые отметины от клыков вампира.

- Проснись, проснись! - затормошила его девушка.

- Он без сознания, - сказал из-за ее спины Сергей Иванович.

- Что делать? - Викторию колотила дрожь, мысли путались, она как никогда была близка к истерике.

- Святая вода, - снова сказал Ромка, - у тебя за поясом есть флакон. Полей на раны, может, еще не поздно.

Трясущимися руками Виктория вытащила склянку, зубами вынула тугую пробку и вылила содержимое прямо на кровоточащие ранки. Вода вспенилась, будто закипев, лицо Гарта посинело, рот раскрылся, лицо перекосила безобразная гримаса. Тело выгнулось дугой, словно в припадке столбняка, затем обмякло и замерло. Виктория наклонилась и прижала ухо к груди мужа: сердце билось тихо и медленно.

- Помогло! - воскликнула она, отчаянно надеясь, что это правда.

- Нет, - тихо произнес профессор. - Раны не исчезли.

- Ну и что? - не поняла Виктория.

- Это значит, что он заражен и рано или поздно превратится в вампира.

Виктория, бессмысленно глядя в одну точку, села рядом с распростертым телом Гарта. Согнувшись и подтянув колени к подбородку, обхватила их обеими руками и принялась размеренно покачиваться вперед-назад, монотонно повторяя:

- Этого не может быть… этого не может быть…

- Что с ней? - испугался Ромка.

- Шок, - ответил Сергей Иванович.

Он протянул руку и поднял валяющийся на полу шатра флакон из-под святой воды. Перевернув его, вытряс на ладонь последние капли и провел ладонью по лицу девушки. Виктория вздрогнула, как человек, которого неожиданно разбудили, затем громко разрыдалась.

- Ничего, ничего, голубушка! Как-нибудь… - запричитал профессор, обнимая ее за плечи.

Немного успокоив девушку, он осторожно уложил ее рядом с Гартом, укрыл плащом и выбрался из шатра.

- А не опасно ее там оставлять? - спросил Илья, проснувшийся позже всех. - Вдруг Гарт ее… того… покусает?

- Не покусает, - сказал Сергей Иванович. - Он еще не вампир, а святая вода, надеюсь, замедлит процесс обращения.

- И когда он станет вампиром?

- Судя по тому, что мы знаем из легенд и сказок о вампирах, период обращения может продолжаться от нескольких дней до нескольких недель.

- А как он проходит? - спросил бледный испуганный Ромка.

- Я могу только предполагать, так же, как и вы, опираясь на мифы, легенды, да фильмы, наконец. Думаю, он скоро начнет бояться дневного света, потом станет днем впадать в состояние сонливости, проявляя активность исключительно по ночам. А когда окончательно обратится, отметины на шее исчезнут.

- Что нам теперь делать? - простонал Илья, хватаясь за голову. - Говорил же…

- Что делать - будет решать Виктория, - жестко перебил его профессор.

Слезы иссякли, рыдания больше не душили, пришло странное спокойствие. Виктория ласково обняла мужа, прижавшись щекой к широкой груди, и закрыла усталые глаза. Спи, родной. Будь что будет.

Глава 41

Бет - береза. Вертикальная линия, слева чуть выше центра к ней примыкает перпендикулярный отрезок. Луиш - рябина. Начертание знака похоже на предыдущее, только теперь отрезка два, и они равноудалены от центра. Фэйрн - ольха, снова прутик чертит значок на пыльной земле. Шалью - ива - знак, ниун - ясень - знак. Первая экме завершена. Повторить. Бет - береза, луиш - рябина…

Второй день Макс учил буквы огамики - тайного друидского алфавита. Булька сидел рядом и таращился на прутик, выписывающий в пыли диковинные значки. Четыре экме, в каждой по пять букв - ничего сложного, Макс запомнил их еще вчера, но Сайме приказала повторять еще раз. И вот теперь он сидел на земле в обществе верного Бульки, тупо твердя снова и снова: "мунн - виноград, горт - плющ…"

Макс потянулся и со вкусом зевнул. Нудное, однако, дело - обучение ремеслу друидов. Где-то сейчас его друзья? Вот бы оказаться рядом с ними! В задумчивости он водил прутиком по земле, превращая знак, изображающий иву, в кособокий домик. Потом над домиком появилось солнце, а рядом - весьма условный человечек. Булька предупреждающе хрюкнул, поддев руку Макса носом. Тут же голову охватил обруч невыносимой боли, тело свела мучительная судорога. Макс пытался заорать, но язык словно прилип к гортани.

- Ты нерадив, мальчик, - раздался над головой ровный голос.

Боль отступила, Макс отер со лба холодный пот и оглянулся на Сайме, которая усмехаясь повторила:

- Ты нерадив.

- Да я уже все выучил! - взвыл Макс, обиженный несправедливым замечанием.

- Никогда не перечь наставнице! - ответила жрица. - Посмотри мне в глаза.

Макс неохотно поднял взгляд. Под безмятежной синевой, изливающейся из глаз Сайме, плескалась, угрожая вырваться наружу, блеклая муть безумия.

- Яблоня! - резко проговорила женщина.

От неожиданности Макс на пару мгновений замешкался с ответом, и тело пронзила новая волна боли. В этот раз она длилась совсем недолго, но и этого хватило, чтобы ответы на вопросы жрицы начали выскакивать из него со страшной скоростью. Казалось, Сайме осталась довольна.

- Теперь ты понимаешь, что должен относиться к учебе серьезнее?

- Да, - покорно ответил Макс.

- Да, бандруи Сайме, - поправила его жрица.