Семь Толстых Ткачей

Если бы Машу спросили: "Какое твое самое яркое впечатление?" — она ответила бы, не думая и секунды. Конечно свадьба. Она помнила каждую, деталь каждую мельчайшую подробность. Во что оделся каждый гость, запахи, летающие в церкви, роскошный праздничный пир в ресторане. Вкус его поцелуя… И она верила, что эта картина останется самой запоминающийся, самой яркой, и такой приятной. Это ведь так прекрасно, когда самое яркое, оказывается самым приятным. Она решила, что вырежет это в извилинах мозга, и навсегда пригреется тем моментом. Но она ошибалась. По узорам памяти, прошел рубанок новизны.

Красивая молодая девушка в ее красном пеньюаре, медленно подпрыгивает на ее муже. Она запомнила все. То, что у нее ногти на ногах накрашены желтым лаком, или то, что в волосах серебряная заколка в форме шелкопряда, то, что на спине три маленькие точки родинки, образовали ровный треугольник, и отличные рельефные икры. А вот он представился расплывчатым пятном. Иногда детали проступали, сквозь слезную пелену, но кусками. То лицо, сведенное радостью удовлетворяемой похоти, то исхудавший пресс, то обручальное кольцо на ее ягодицах. Новая картина выжгла старую паяльником, и начертала саму себя. Маша вышла из спальни, не говоря, ни слова. Она машинально взяла отчет с журнального столика, и пошла из квартиры. И тихо-тихо прикрыла входную дверь, чтобы не мешать.

Выйдя из дома, она не села в машину, а направилась в сторону метро. Надо подумать, надо понять. Настроение завиляло, как собачий хвост, холодная ярость сменялась тихим безразличием или грустью. Как он мог! Скотина, в нашей постели, да еще позволил надеть мой подарок на восьмое марта! А может, я виновата? Может потому что мы этим мало занимались, ему пришлось искать удовлетворение на стороне? Или это, потому что у нас нет детей? Теперь все кончено. Я не смогу больше до него даже дотронуться… Господи, ну какая же он скотина!

С такими мыслями, Маша доехала до работы. Перед входом в банк она остановилась. Нельзя идти туда с заплаканным лицом. Вдруг что-то укололо в бедре. Она протянула руку и достала тонкую иглу. В голове замутилось, потемнело. Донеслись голоса:

— Эй, с вами все в порядке?

— Женщина, что случилось? Господи!

— Пропустите я врач!

А потом сознание ушло.

Денис лежал на кровати и рассматривал ее. Она стояла рядом со шкафом и вешала пеньюар на место.

— Останься, я отпросился с работы, — сказал Денис.

— У меня встреча в четыре. — Полностью обнаженная, она казалась такой беззащитной, такой желанной. Он мог часами смотреть на нее. Мог, если бы позволили обстоятельства.

— До четырех еще два часа.

— А еще дорога. Ну ладно, я останусь до трех. Мне приглянулось вот это… — сказал она, снимая с вешалки белье с колготками. — А ты шалун…

— Ага.

Она ушла в три, оставив его совершенно счастливым. Наверное, в последний раз в жизни.

В пять часов зазвонил телефон. Он посмотрел на определитель — жена.

— Да дорогая? — сказал он.

— Я все видела, — голос грустный, чуть не срывающийся на плачь. Никогда он не слышал у жены таких интонаций.

— О чем ты любимая?

— Любимая? Я видела, как на тебе сидела девушка в моем белье! Не смей называть меня любимой!

— Как? Когда? Позволь мне…

— Замолчи! — А потом так спокойно. — Как ее зовут?

— Милая ты не поняла…

— Ответь, как ее зовут, похотливый кабель?!

— Аня, — голос Дениса упал, он понял — это конец.

— Какое… короткое… имя… Прощай Ден, и не ищи меня…

В трубке раздались гудки.

— Маша? Маша!

Он набрал ее номер, но услышал, что абонент временно не доступен. Он осел в кресло, положил ладони на голову. Прекрасный сон кончился, настало время платить по счетам. Он оделся и выбежал на улицу. Рядом с Маздой, все еще стояла машина Маши. Он поехал к ней на работу, там сказали, что она не вернулась с обеда. Он расспросил всех девушек — никто ничего не видел.

Денис обзвонил ее подруг. Он даже позвонил Насте в Питер, но та тоже ничего не знала. Или скрывала? Тогда он решил — жена сказала, чтобы подруги молчали, и поехал объезжать. Но и это, не дало плодов. Как бы он не трепыхался, Маша пропала без следа.

Вечер Денис встретил неподалеку от своего подъезда. Он купил в ларьке бутылку пива, и присел на лавочку, чтобы все обдумать. Что теперь делать? Лететь в Питер? Можно и в Питер…. а толку? Все кончено. Окончательно и бесповоротно. Он представил, как поступил бы, если застал Машу с другим мужчиной в семейной кровати, от этого настроение стало еще хуже. И это белье, будь оно неладно! Надо с кем-нибудь поговорить. На ум пришла только Аня. С одной стороны, это все из-за нее, с другой, он ведь любил ее. Даже сейчас, после того как потерял жену, он не испытывал к ней ненависти. Пусть она предложила пойти к нему в квартиру, ну и что? Да если бы он хотел, мог сказать нет. Но он обезумел от страсти и сгорел на ее углях. Брак разбился как фарфоровое блюдце, упавшее со стола, и его не склеишь, ибо осколков миллион.