Семь сувениров

– Но как же… Вы все время повторяете: для меня одного… я один…

– Нет. Ничего подобного. Я говорю лишь о том, что если человеку ничего не остается, как одному верить в то, что мир существует, он будет в это верить. Один. Не ради себя. А ради всех. Я никого не осуждаю. Если люди думают иначе, значит попросту они так видят, такова их вселенная. Моя же вселенная – совсем иная.

– Но множественные вселенные Хокинга и Гула так похожи на зеркальные отражения Борхеса… на тиражирование изображений Уорхола…

– Ничего подобного. Борхес намекал на то, что отражения зеркал все одинаковые, в них обитают множество ложных двойников, это как бодрийяровские симулякры, а вот мультивселенные Стивена Хокинга – все разные. Вот в чем штука. Ни одной похожей нет. Они возникают из сингулярностей, в которых кривизна пространства-времени и кривизна плотности – бесконечны, в ней нарушены все законы физики… Бог создал свое творение так, чтобы все развивалось бесконечно и многообразно. Это Perpetuum Mobile. Нет ни одного похожего цветка, капли воды, зверя, травинки, камня. Даже близнецы отличаются друг от друга по многим признакам. Все это было описано Лейбницем в монадологии, и Дэвидом Льюисом в модальном реализме… И в каждой капельной вселенной Алана Гуда живет свой уникальный мир. Я воспринимаю такими капельными вселенными представления людей о мире. В моей вселенной все устроено так, как если бы люди не сомневались в присутствии во всем своего Создателя. И я буду радоваться, если вокруг меня будут возникать вселенные, хоть немного, но похожие на мою. Между нами возникнет неизбежный контакт. И я очень жду такого контакта.

– А вы, Игорь, хотите потом вернуться обратно в Россию? – спросил Николай.

– Да. Непременно. Ради этого я и еду туда.

Василиса проводила ладонью по лбу и смотрела на сына с какой-то обреченной грустью. Николай почувствовал, вернее, разглядел в ее лице оттенок смягчения, она сдавалась, она не хотела пока это принять, но было видно, что она на грани сдачи своих позиций…

– Мама, мы опаздываем! – сказал Игорь. – Мы можем идти?

Василиса помолчала минуту, затем обреченно махнула рукой.

– Идите. Но чтобы не поздно сегодня!

– Хорошо!

Артур встал с кресла и медленно прошел мимо Николая, сверля его своими пытливыми зелеными глазами. Он был примерно на голову ниже журналиста, но взгляд у него был такой, словно именно он смотрел на Николая сверху, а вовсе не наоборот. Игорь тоже был намного выше своего друга. Он был красивым, спортивным, как уже заметил Николай, чертами лица очень напоминал Вениамина Волкова. Было в его взгляде что-то неспокойное, едкое. Василиса вышла, чтобы проводить сына и его друга до двери. Николай слышал, как она давала Игорю какие-то указания, тот отвечал явно автоматическими, не воспринимаемыми им же всерьез «да-да-да»… Было слышно, как оба юноши вышли на лестницу и побежали вниз. Василиса захлопнула за ними дверь.

Когда она вернулась в гостиную, Николай уже сидел в том самом кресле, которое минуту назад освободил приятель Игоря. Он улыбался и всем своим видом показывал, что не разделял устремления Василисы повлиять на сына, который, в силу возраста, был в праве самостоятельно выбирать свою судьбу.

– Василиса, вы все сражаетесь против стремления Игоря уехать поучиться в Европе?

– Да. Сражаюсь.

Она села напротив и уставилась на Николая каким-то диковатым взглядом. От напряжения она раздувала ноздри, кожа на ее лице покрылась испариной и розовым румянцем.

– Да не переживайте вы так… Может он еще передумает… – предположил Николай. – Хотя верится с трудом. Кажется… Он действительно все решил. Точнее они решили.

– Вот именно! Они! А главный – этот Артур! Этот фантазер, искатель приключений! Вы думаете, только мой сын так рассуждает? Нет. Они оба в поисках истины. Заражают друг друга. Вместе читают книги по современной философии. Какой-то блог ведут в интернете.

– Ну и что же здесь плохого? В рассуждениях Игоря много горькой правды.

Краснов нагнулся к столику, взял стакан воды и отпил немного.

– А почему вы, Василиса, все же так против отъезда Игоря? Я так понимаю, здесь что-то большее, чем просто желание, чтобы он был рядом.

– Да. Я за то, чтобы человек, родившейся в определенной стране, оставался в ней и служил ей. По крайней мере… Я так думала до последнего времени… Меня так учили. Я верила в это.

Николай удивленно посмотрел на нее.

– Вы так думаете? Вы? Не ожидал, что вы придерживаетесь такой точки зрения…

Василиса молчала. Она поднялась, медленно подошла к окну, посмотрела на канал Грибоедова.