Семь ступеней в полной темноте

— Знаешь, Арон, смерть его не прошла для меня даром. Я…. ощутил потерю и, вероятно, то, что вы зовете болью. Почти физически… А потом одиночество. И страх. Впервые. Почему ты не пришел ко мне?

— Странно слышать такое от звездного крейсера… — Арон замолчал, испытав одновременно страх, стыд и чувство вины.

— Я много думал здесь, наедине с собой. Во мне что-то надломилось — признался Эсхил.

— Ясно…

— Так, почему ты не пришел ко мне, Арон?!

— Как тебе сказать… — Сердце Арона защемило от пережитых вновь переживаний.

— Как есть, Арон. Я хочу знать это.

— Во мне тоже что-то надломилось — признался кузнец — Глубоко в душе. Я потерял счет времени. Происходящее вокруг казалось бессмысленным, глупым и серым… Нужно было время, чтобы отстроить дом и свою жизнь заново. Ты прав. Я должен был прийти. Но не смог себя заставить. Здесь все напоминает об отце и причиняет боль. И, потом… я боялся.

— Меня?

— Да, Эсхил. Только отец знал, чего от тебя ждать. Я же не всегда знаю, чего ждать от своей лошади.

— Забавное сравнение. Все правильно… Нужно бояться. Страх заставляет думать. Так, что же изменилось сейчас? Страх пропал?

— Нет. Сердце мое неровно стучится. Обстоятельства изменились.

— А… — догадался Эсхил — тебе все же понадобилась моя помощь?

— Да. — твердо ответил Арон — ты поможешь?

— Конечно, молодой хозяин. Я сделаю для тебя все что в моих силах. Во что бы то ни стало. И я никогда не причиню тебе вред и не ослушаюсь приказа. Отец передал тебе ключ?

— Да. — Арон снял с шеи то, что хранил в тайне от всех долгие годы. Небольшой диск похожий на языческий амулет.

— Открой его — потребовал Эсхил.

— Я пробовал много раз. Не получилось.

— Здесь получится. Пробуй!

Арон повертел предмет в руках и, он действительно открылся. Вернее, от диска «отломилась» часть, делая его похожим на полумесяц.

— Что дальше?

— Разверни руку ладонью вверх и прислони выемку на диске к предплечью, ближе к локтевому изгибу. Прижми с силой и держи крепко. Ты испытаешь боль.

Повторив сказанное в уме, кузнец присел на одно колено, прижал к нему предплечье, развернул ладонь и решительно прижал предмет к коже. Неожиданно резкая боль заставила его вскрикнуть.

Изогнутая игла, спрятанная в полумесяце, прошила его кожу в двух местах почти насквозь. Описав ровную дугу в его мышах, она дошла до кости, и, пробив второе отверстие уже на выходе, вошла в другой край амулета, а потом медленно вышла обратно. Рука Арона задрожала, но он продолжал прижимать предмет так же крепко.

Мелодичный звук дал понять, что все кончилось. На коже остались лишь две кровоточащие ранки.

— Все? — недоверчиво спросил он?

— Нет. Теперь другая половина. Прислони ее к скуле. Где кость потолще.

— К левой? К правой?

— Не важно. Следа не останется.

— Больно тоже будет?

— Конечно. Но не долго.

Приготовившись к худшему, кузнец осторожно прислонил вторую половинку предмета в указанное место. Короткий резкий щелчок и стальное жало засело в его черепе. На миг в голове потемнело, а зубы, глаза и, казалось, сам мозг прошило яркой болезненной молнией. На несколько секунд лицо его онемело.

— Что теперь? Камера пыток?

— Нет необходимости. Ключ можно выбросить. Он одноразовый.

Теперь голос корабля звучал прямо в голове кузнеца. То, что он минуту назад вживил в свое тело уже работало.

Повертев безделушку в руках, Арон все же собрал ее как было и сунул в карман.

— Как знаешь… — сказал Эсхил — командуй, Арон! Хочешь, мы уничтожим этот пир и отправимся к звездам? Или, может быть, обрушим его в пучину хаоса, где будет только твоя воля и никакой морали? Или просто постреляем по городам? Это весело!

Арон натянуто улыбнулся, точно зная, что Эсхил не шутит. По спине его пробежал предательский холодок.

— Вот — он вывалил на контейнер остатки доспехов Сольвейг и ее шлем.

— И только то? — разочарованно вздохнул голос Эсхила. — Доспехи для крылатой девы?

— Сольвейг, ее имя.

— Я знаю, Арон. Хороший выбор. Давно за ней наблюдаю.

— Видишь ее сейчас?

— Отчетливо и ясно.

Перед кузнецом возникло изображение его дома, разбитое на несколько картинок. Вид сверху, с боков, и как бы насквозь. Судя по картинке, Сольвейг все еще спала. Внизу и сбоку проекции, вероятно отображались данные с ее браслета. Температура, дыхание, давление, сердцебиение.

— Эсхил, ты можешь оценить ее состояние? Как ее крылья? Ну и вообще, здорова ли?

— Конечно. Она вполне здорова. Мускулатура слабовата, вес увеличился, мало двигается… Хотя для полета это не так важно. Мышцы не создают подъемной силы.

— То есть как? — Удивился Арон.

— Феномен полета крылатых людей пока не укладывается в моем понимании. Они используют неизвестные мне физические принципы. Проще говоря, она летает каким-то чудом. Крылья нужны лишь для планирования, стабилизации в полете и, в качестве щита. Они весьма прочные, хоть и состоят из органики.

Оперение пронизано каким-то сложно модулированным полем, которое синхронизировано с мозгом. Либо, как вариант — излучается им. Поле обеспечивает подъемную силу, оно же поглощает ущерб. Жаль, но это все что я узнал за последние годы.

— Не понимаю… Так почему она не улетает?!