Семь столпов мудрости

Наша машина стояла, утопая по колеса в пыли, и, пока мы ждали, люди подожгли бензин на пыльном холме и вскипятили нам чай — армейский чай, в котором листьев было столько же, сколько и в проточной воде, желтый от консервированного молока, но приятный для обожженного горла. Пока мы пили, остальные подъехали и доложили, что две камеры шин «белдэм» взорвались на жаре, когда они неслись по раскаленной равнине. Мы поделились с ними чаем, и они, смеясь, сбивали пыль со своих лиц руками, перепачканными машинным маслом. Они казались стариками, как будто их выбеленные брови и ресницы были седыми, а на красных лицах струйки пота прочертили глубокие морщины.

Они пили торопливо (солнце садилось, а нам предстояло еще пятьдесят миль), роняя последние капли на землю, где они падали врозь, как ртуть, на пыльную поверхность, пока не становились комками и не тонули в отверстиях сквозь текучую серость. Затем мы поехали через разрушенную железную дорогу в Аба эль Лиссан, где Джойс, Доуни и Янг доложили, что все идет чудесно. И правда, приготовления были завершены, и они уезжали: Джойс — в Каир, к зубному врачу, Доуни — в генеральный штаб, чтобы рассказать Алленби. что у нас все идет успешно, и мы к его услугам.

Глава CVI

Из Джидды пришел корабль Джойса и привез почту из Мекки. Фейсал открыл «Киблу», газету короля Хуссейна, и прямо на него глядела королевская прокламация, гласившая, что только глупцы называют Джаафар-пашу генералом, командующим Арабской Северной армией, между тем нет такого чина, как и вообще чинов выше капитана, в арабской армии, где шейх Джаафар, наряду со всеми, исполняет свой долг!

Прокламацию опубликовал король Хуссейн (прочитав о том, что Алленби представил к отличию Джаафара), и не оповестил Фейсала, чтобы насолить северным городским арабам, сирийским и месопотамским офицерам, которых король презирал за их слабость и в то же время боялся их достижений. Он знал, что они сражаются не для того, чтобы дать ему власть, но чтобы освободить собственные страны для самоуправления, и старик не мог сдерживать свою жажду власти.

Джаафар пришел к Фейсалу и вручил ему свой рапорт об отставке. За ним последовали наши дивизионные офицеры и их штабы, а за ними — командиры полков и батальонов. Я просил их не обращать внимания на заскоки семидесятилетнего старика, удаленного от мира в Мекке, которого они сами возвеличили; а Фейсал отказался принять их отставку, подчеркнув, что приказы о назначении он издал сам (поскольку его отец этого не одобрил), и эта прокламация оскорбляет только его.

Исходя из этого, он телеграфировал в Мекку и получил в ответ телеграмму, называвшую его предателем и беззаконником. Он ответил, что слагает с себя командование фронтом Акабы. Хуссейн назначил ему на смену Зейда. Зейд сразу же отказался. Шифровки Хуссейна были разъедены гневом, и военная жизнь в Аба эль Лиссане внезапно остановилась. Доуни, прежде чем вышел пароход, позвонил мне из Акабы и уныло спросил, неужели надежды нет. Я ответил, что все висит на волоске, но, возможно, мы справимся.

Перед нами лежало три возможных пути. Первый — нажать на короля Хуссейна, чтобы он взял свои слова обратно. Второй — продолжать, не обращая на него внимания. Третий — поставить Фейсала в положение формальной независимости от отца. У каждого пути были свои защитники, как среди англичан, так и среди арабов. Мы связались с Алленби, прося его сгладить инцидент. Хуссейн был упрям и хитер, и могли потребоваться недели, чтобы принудить его отказаться от своих предубеждений и извиниться. Обычно мы могли бы позволить себе три недели, но сейчас мы были в несчастливом положении, через три дня должна была начаться наша экспедиция на Дераа, если ей вообще было суждено начаться. Мы должны были найти какое-нибудь средство продолжать войну, пока Египет ищет решения.

Первым моим долгом было послать гонцов к Нури Шаалану и сообщить, что я не смогу встретить его на сборе племен в Кафе, но буду в Азраке в первый же день новолуния, в его распоряжении. Это было печальной необходимостью, так как Нури мог заподозрить меня в измене и не прийти вообще; а без руалла исчезла бы половина наших сил и значения в Дераа шестнадцатого сентября. Однако нам приходилось выбирать из двух зол меньшее, поскольку без Фейсала, регулярных войск и пушек Пизани никакой экспедиции вообще не было бы, и, чтобы изменить их настрой, я должен был задержаться в Аба эль Лиссан.