Семь стихий мироздания

«Не солидно как-то. Они же такие большие. Пусть будут Рексом и Барбосом», — высказался Пэр.

— Лучше уже Чертяга-1 и Чертяга-2? — засмеялись близнецы.

— Бросьте валять дурака! Имя — это вам не шутки, — одернул их Данила.

В последнюю фразу он вложил излишне много пафоса и тут же пожалел. Такой дешевый ход не привлек бы к нему внимание Серафимы, скорее наоборот, но капитан просматривала отчеты охранных зондов на мониторе и в «крещении» участия не принимала.

— А что если их назвать Кастор и Полидевк, — сказал Донай.

— Как-как? — удивилась Юлька.

— Кастор и Полидевк. Так звали героев-близнецов в каких-то легендах.

«Отличная идея!» — поддержал зеленый призрак.

Остальным имена тоже понравились, но неожиданно все испортила Каляда.

— Красиво, конечно, — сказала она, обернувшись через плечо, — но вы не учитываете маленькую деталь: одна из собак женского пола.

Данила, переварив сообщение, накинулся на Оливула.

— Предупредить не мог, что ли?

Бер-Росс изумленно смотрел на животных.

— Я здесь не при чем. Статуями они были абсолютно одинаковыми, могу поклясться.

Данила вздохнул.

— Надеюсь, девица — та, что облюбовала Доная.

Пэр, летавший вокруг псов, принял облик человека.

«Как раз наоборот, — сообщил он. — И, кажется, это даже логично: мужское начало выбирает смерть и разрушения, а женское — жизнь и созидание».

Данила кисло взглянул на собаку. Сучка, бодро виляя хвостом, преданно смотрела ему в глаза. Донай играючи козырнул Гаюнару.

— Наше вам с кисточкой!

— А как быть с именами? — напомнил Грег.

— У Кастора и Полидевка не было нечаянно сестры? — поинтересовался Гор.

— Нет, — ответил Оливул, — но зато есть легенда о других близнецах — брате и сестре. Их звали Аполлон и Артемида. Он был божеством Солнца, гармонии и красоты, а она — владыкой леса, повелительницей животных и богиней Луны.

— Браво, Бер-Росс, — провозгласил Донай.

Оливул пожал плечами.

— Я всего лишь развил твою мысль.

«Прекрасно придумано! — поддержал Пэр. — Никто не возражает? Тогда будем звать их Аполлон и Артемида!»

Синий князь сидел один в кают-компании. Друзья давно ушли спать, только Оливул оставался в кабине управления; после короткого совещания с Калядой он обронил, что хочет восстановить формулы треков, по которым Диербрук намеревался достичь Изначальной Точки. Донай время от времени смотрел на закрытую дверь, за которой начинался коридор в «голову» Волка. Хронометр на стене показывал час ночи. Час ноль-одна… час ноль-две… Ви-Брук решительно поднялся.

Оливул слышал шаги за спиной, но будучи уверен, что вошла капитан, не оглядываясь продолжал работать. В черном стекле экрана мелькнула тень.

— Это ты, Донай? — удивился Белый князь. — Как ты себя чувствуешь? Серафима провела с тобой реабилитационный сеанс?

— Еще бы! Гипнозом она владеет классно: я как новенький! А тебя она назвала гением экзорной медицины.

— Она преувеличивает.

— Не скромничай! Ты сделал для меня больше, чем я вообще заслуживал… Не знаю, уместно ли говорить о прощении…

— Донай.

Оливул медленно встал из-за терминала. Синий князь избегал встречаться с ним взглядом.

— Я же всерьез желал твоей гибели, — продолжал он быстро. — Осознанно, четко представляя, что делаю, я строил тебе ловушки в пещерах, и был откровенно рад, когда нашел и разбил кристалл.

— Донай, это уже прошлое, как старая Игра, не получившая развития.

— Игра? Нет, — в его голосе зазвучал надрыв. — И чувства, и мысли были реальны!

— Так ли, брат? Не думай, что я предлагаю тебе пойти на сделку с совестью. Просто давай больше не будем оглядываться назад.

Ви-князь поднял на кузена глаза.

— Ты прощаешь меня?

Оливул улыбнулся, привлек его к себе и крепко обнял.

— Судьбе угодно было сделать нас братьями, а друзьями, — он отступил на шаг и протянул Донаю руку, — мы стали сами.

Синий князь сжал ладонь брата. Как бессмысленный груз, треснул и превратился в прах многолетний панцирь, которым он закрывался от себя и от людей. Оборванная дорога канула в мглу прошлого.

13

Проснувшись утром, Донай был несколько смущен, обнаружив, что встает последним. Ни в спальной каюте, ни в тамбуре никого не было. Заглянув в кабину, он увидал Юльку и Оливула, оживленно беседовавших перед фронтальным иллюминатором. Он бесшумно прикрыл раздвижную дверь и вернулся в кают-компанию. Взгляд остановился на огромном мече с черным витым эфесом. Синий князь заворожено приблизился к образу коварной Стихии и взял его в руки. По клинку прокатилась грозовая синева.

— Ну-ну, малыш, — проговорил Донай, — уймись. Драться будем с врагами. А пока пойдем разомнемся. Мне тренировка не помешает, да и ты залежался, дружок.

Выбрав полянку пошире, Донай скинул жилет и рубаху и поднял свой новый меч. Ему давно не доводилось фехтовать с мнимым противником, поэтому первые выпады получились неуклюжими и бессистемными. Но вскоре он освоился. Эфес, балансировка, длина клинка были будто специально сделаны для его рук. Меч пел в прозрачном воздухе долины, с жадным урчанием норовил добраться до зарослей диких сочных трав, поднимавшихся в человеческий рост, и несогласно гудел, как только Витязь опускал клинок к земле.