Семь стихий

Стена воды подошла к заливу. Ольмин, наверное, еще готовил аппаратуру. Потом вспыхнул жгут. До этого момента Ольмин ни за что не ушел бы (он сообщал о своей безопасности только для того, чтобы остаться). У него еще было время, но он не спешил. Несколько минут понадобилось, чтобы прочесть показания приборов. Потом передать радиограмму. Ветер и вода, быть может, уже опрокинули отражатель, смяли его, как лист бумаги. А он еще хотел убедиться, что тайфун заменил поглотители, регистрировал температурное поле. Потом последовала реакция атмосферы: из-за повышения температуры воздушный вихрь стал сильнее, потом...

Кадр за кадром разворачивались в моем воображении события. Вал обогнул мыс, вошел в зону мелководья, поднявшись мутным зеленым гребнем. Ветер сбрасывал вниз последнее из того, что было создано, построено, налажено. Вал накрыл берег...

* * *

...Стальной, упругий звук - ветер боролся с моим элем; он казался теперь сильнее. "Дела неважные, - подумал я, - вот подхватит нас сейчас буря, понесет над морем. Вон что делается вокруг: косохлест, пар, пена морская".

Сверкнуло. Высоко-высоко. Наверное, в ионосфере. Свет был синим, быстрым каким-то, неуловимым. Вторая вспышка - тоже где-то в ионосфере или еще выше. Заметались отблески. Как игра сполохов.

"Вторая попытка, - попробовал я угадать, - еще одна серия импульсов. Мое воображение торопится. Берег Солнца еще живет".

Снова луч. Мелькание узоров, летучее пламя над головой, потом багровое свечение неба. И ветер, ветер, пытающийся содрать обшивку эля...

Удар. Эль дрогнул. Обшивка его разошлась. Свежий воздух толкнул меня в грудь: я упал, поднялся, вцепившись руками в кресло. Горькая, чужая мысль: "Зачем же бороться? Вот и все".

На полу эля билась большая птица. Белая, обезглавленная. Ветер, ворвавшийся в эль, трепал ее сломанные крылья, точно и здесь не хотел отпускать ее. Это тайфун послал снаряд; он ранил меня и машину, но еще не достиг цели. Эль держался над водой. Нас развернуло - пробоина оказалась с подветренной стороны. Мгновенная надежда, потом слова...

Под дыханьем непогоды,

Вздувшись, потемнели воды

И подернулись свинцом

И сквозь глянец их суровый

Вечер пасмурно-багровый

Светит радужным лучом.

На моей одежде - светлые сгустки крови. Холод, сырость... Я заделал пробоину, а птицу оставил. Скорость села, но машина продвигалась, шла! Одной рукой я придерживался за кресло, другой потрогал лацкан пиджака. Кровь. Не моя. Второе пятно - на кармане. Липкое, холодное на ощупь. Внутри, в кармане что-то твердое. Достал, поднес к глазам... Коралловая бусина.

Вспомнил вдруг о ночных огнях в тайге, припомнилось, как по стеклу эля полз желтый круг. Это когда я летел в город. Тогда было тепло, вечером я лежал на холме под красным солнцем, и стрижи носились надо мной, и крылья их резали воздух, как будто это дышали дикие звери.

* * *

Иссиня-темные тучи, оперенные облаками... Я теперь видел их не только на боковом стекле, которое служило экраном, а просто невооруженным глазом. Там, впереди - край сердца тайфуна. Неясное бормотание донеслось до меня, вслед за ним - раскатистый удар. Как напоминание или как предупреждение.

Я встрепенулся. Солнечный жгут, рукотворная молния с запозданием напоминали о себе. "Теперь держись", - подумал я.

Эль все время двигался навстречу звуковой волне. Наконец мы встретились с ней. Еще раз грохнуло, сильно, резко. И это было только начало. Мгновение относительного затишья - и вдруг...

...Гром небесный!

Казалось, взорвался воздух вокруг. Его сгущения и разрежения были почти осязаемы. И самые низкие тона заставляли дрожать эль, стекла, металл, пластик. Острая боль пронзила уши. Я глотнул. Когда утихомирились первые раскаты, неслышимая сила все еще сотрясала меня. Гравитация и скорость уже не властны были надо мной и машиной: все пространство заполнил инфразвук.

И снова: "Руудр! Рудр, рудр!.." Грохот, который представить трудно. Я вжал голову в плечи, потом поднял колени и уткнулся в них; закрыл глаза и ждал новых ударов. И за ними следом пришла инфразвуковая волна, неслышное, грозное эхо. И боль в ушах, и синие пятна в закрытых глазах, и дрожь поверженного тела. Я бросился на пластиковый пол, инфразвук укачивал меня и сжимал в комок. Эль бросило вверх, потом вниз, видно, что-то случилось с автопилотом... Хотел подняться, но не мог.

Снова удары. Пронзительный, стоголосый гром: "Руудр! Руудр!" Машину затрясло. Мы коснулись воды. За стеклом - белопенный фонтан! Толчок. Я чувствовал на языке, на губах холодный трепещущий пластик (я надеялся продержаться еще несколько секунд). Волны ударили нас снизу и с боков. Они вышибли пломбу. В пробоину хлынуло море.

Серо-зеленая мутная вода подобралась к моим ногам, рукам, плескалась, от нее веяло свежестью; белые пузыри лопались, обдавая меня колючими брызгами. Я подложил руки под голову и лежал так некоторое время, сжимаясь при каждом ударе. Потом попытался встать.