Семь солнечных дней

Аксель надеялся, что Жиль не будет настаивать, но тот не собирался выпускать его из комнаты без зловонного рубища. Стараясь не дышать. Аксель напялил рубашку через голову и застегнул до самого ворота.

– Это еще что? – недовольно пробурчал Жиль. – Ты на школьника похож. Надо расстегнуть пару пуговиц. Показать твои мускулы.

Словно опытный стилист, Жиль повозился с рубашкой и расстегнул четыре верхние пуговицы.

– Да у меня пупок виден! – пожаловался Аксель.

– Ладно. Может, я и ошибся, – Жиль застегнул рубашку. – У тебя грудь не мускулистая. Так лучше.

– Я похож на дебила.

– С таким лицом – да. Не сутулься.

Жиль хлопнул друга по спине, и тот тут же выпрямился.

– Втяни живот. Правда, у тебя и нет живота. Господи, Аксель. И с чего ты такой тощий? Как девчонка, ей-богу. Теперь поработаем над выражением лица. Все время улыбайся. Мрачный вид хорош, если ты – Джеймс Дин. Если фигурой не вышел, нельзя быть хмурым, нужно все время казаться веселым.

Аксель попытался выдавить из себя улыбку перед зеркалом.

– Ты безнадежен, – отмахнулся его гуру. – Скажи спасибо, что у тебя нет конкурентов.

– А как же тот норвежец?

– Мортен? Я за ним прослежу.

– А Яссер?

– Вчера вечером Яссер пометил четверых новеньких из Франции. Обойдется без Кэрри Эн. Аксель, эта женщина тебя хочет. Это верняк. Ты только будь рядом, все время улыбайся и не заикайся о Натали. О, и много не пей, а то в самый ответственный момент облажаешься.

Жиль многозначительно кивнул на промежность Акселя.

Аксель страдальчески взглянул на свои брюки.

– Думай о чем угодно, лишь бы не опозориться, – наказал Жиль. – И все получится. Понял?

Жиль взял лосьон для бритья, стоявший на тумбочке, и побрызгал небритые щеки. «А ведь когда чисто выбрит, никогда не пользуется лосьоном», – подумал Аксель.

– Я все устрою, – объявил Жиль. – Отвлеку Яссера и того норвежца. А ты занимайся своим делом. Увидимся завтра утром.

– Ты вернешься сегодня?

– Ни в коем случае. Если мне повезет, конечно. Но даже если ничего не выйдет, обещаю, я тебя беспокоить не стану. Посплю в гамаке. Ведь сегодня твоя счастливая ночь, Аксель Раданн.

Похоже, удача Акселю не улыбалась. Кэрри Эн нигде не было видно. Каждый вечер с самого начала отпуска она приходила в бар к восьми, обычно с двумя своими подружками – тихоней и чрезмерно самоуверенной брюнеткой. Тихоня и брюнетка сидели в баре на обычном месте. Но Кэрри Эн с ними не было.

В глубине души Аксель испытал облегчение. Если она не появится в баре не придется ее соблазнять. С тех пор как Жиль вбил ему в голову эту затею за ланчем, перспектива соблазнения с каждой минутой теряла привлекательность.

И вот Аксель притаился в темном углу пул-бара, прямо у кухонных дверей, и задерживал дыхание каждый раз, когда появлялся новый гость. Если Кэрри Эн не придет к половине девятого, он вернется в комнату и снимет наконец эту дебильную рубашку. Стоило ему поднять бокал рома с колой, как из подмышки ударяли мощные миазмы мужественности Жиля. Неужели Жиль на самом деле считает, что женщин возбуждает эта вонь? Единственное возможное объяснение – этот смрад действует на женские мозги подобно нервно-паралитическому газу.

Как только Аксель появился в пул-баре, вся уверенность, которую пытался вселить в него Жиль во время сборов на охоту, испарилась без следа. Хотя Аксель прожил в «Эгейском клубе» уже три месяца, выходя из комнаты, он до сих пор чувствовал себя новичком. Другие аниматоры напоминали ему тех стильных студентов, из-за которых он боялся ходить в лучшие кафе Парижа, пока Натали его туда не затащила. Интересно, как им это удается? Как они умудряются вечер за вечером вести светскую болтовню с незнакомыми людьми? Светские разговоры были для Акселя китайской грамотой. Он даже не знал, с чего начать.

По доброте душевной Жиль поделился с Акселем фирменными способами завести беседу, но большинство из них начинались со слов «эй, куколки», а Аксель даже представить не мог, что такая фраза когда-либо сорвется с его губ.

– Эй, куколки, – попробовал произнести он в спальне в присутствии своего нового гуру.

– Нет, нет и еще раз нет, – отрезал Жиль. – Ты должен мурлыкать, как Барри Уайт, а у тебя выходит, как у Вуди Аллена.

Но сейчас Аксель на самом деле чувствовал себя героем фильма Вуди Аллена. Затаился в темном углу, как паук, подстерегающий Кэрри Эн, в то время как самоуверенная секс-машина Жиль нейтрализует противника. Из своей засады Аксель видел, как Жиль знакомит Мортена с одной из новеньких туристок – неуклюжей разведенкой Мадлен из Шарльвилля, Арденны. Между прочим, в Арденнах вырос поэт-романтик Артюр Рембо. Интересно, знала ли она об этом? Черта с два! Аксель спросил ее во время приветственной встречи.

Мортен и Мадлен увлеченно болтали, хотя на каком языке – одному богу известно. Более того, Аксель видел, как Мортен опустил руку на левую ягодицу Мадлен. Она игриво шлепнула Мортена и положила свою руку ему прямо на самое интересное место. Аксель с отвращением отвел взгляд.

Оправившись и наконец подняв глаза, он заметил, что Жиль уже разговаривает с Яссером.