Семь сокрытых душ

– Вместе Боярышников и его молодая жена не первой свежести, – съязвил Писаренков, – прожили недолго – погибли один за другим. Осталась падчерица пятнадцати лет. Но и она тоже вскоре умерла. После революции усадьбу национализировали. Переходим к истории усадьбы в послереволюционное время…

– Давай кратко, Сереж: без архитектурных подробностей, в порядке перечисления. Не думаю, что это так важно. У меня, к сожалению, сейчас мало времени, встреча через полтора часа, со Сташковым нужно еще обсудить кое-какие детали.

– Ну, если в порядке перечисления… – вздохнул Писаренков с таким сожалением, что стало ясно: история поместья в его отчете занимает чуть ли не основное место.

– После национализации в усадьбе устроили приют для сирот. Во время Второй мировой войны в ней был размещен госпиталь, в те годы усадьба дважды горела, но, к счастью, не главное здание. Во время одной из бомбежек были полностью уничтожены один из флигелей и часовня. В 1947 году усадьба вновь приняла детей. Детский дом просуществовал до 1970 года. Здания требовали капитального ремонта, и усадьбу закрыли. Но реконструкция не начиналась до 1981 года, длилась затем в течение четырех лет, и в 1985 году усадьба была открыта, на этот раз уже в качестве интерната для детей из неполных или неблагополучных семей.

– Я поступила в интернат в 1989 году, – заметила Ада. И Писаренков, не отрывая взгляда от бумажного листа, обронил:

– Я знаю. Продолжать?

Ада ответила кивком.

– К началу девяностых годов часть главного здания пришла в аварийное состояние, и в 1995 году одно крыло закрыли…

– Я помню это, Сереж, – поторопила Писаренкова Ада.

– Ну, раз помнишь… Ты же сама просила меня узнать. Вижу, что слушаешь меня сегодня невнимательно. Голова делами занята?

– Да встреча важная, Сереж, а назначена была неожиданно, Сташков меня еще не посвятил во все подробности. Я думала поговорить с тобой после того, как освобожусь.

– Ох, Ада… Это и не похоже на тебя, и так похоже, – покачал головой Писаренков. – Не похоже, потому что ты сейчас так легкомысленно пренебрегаешь важным. А похоже, потому что у тебя всегда на первом месте работа.

– Сережа, я последние два дня вообще сама на себя не похожа. Уже достаточно сделала того, что мне несвойственно: работу прогуляла, например, – улыбнулась она.

– Невелика потеря. Велика потеря – это если с тобой что случится!

Писаренков пролистал содержимое папки и извлек новый листок, готовясь зачитать напечатанный на нем текст. Но в это время раздался деликатный стук в дверь, и, после разрешения Сергея войти, в кабинет заглянул Игорь:

– Ада, ты здесь?! Я тебя жду, жду, думаю, куда пропала! У нас же встреча!

– Сейчас, Игореш, сейчас. Дай мне еще две минуты.

Сташков кивнул и прикрыл за собой дверь.

– Торопишься, – проворчал Писаренков, – ладно, поговорим потом, когда вернешься. Но будь осторожна.

– А что со мной может случиться, пока я со Сташковым? – храбрясь, улыбнулась Ада. Но Сергей ее не поддержал, наоборот, посмотрел на нее вдруг тем особым взглядом, который Ада в шутку называла «волчьим». Когда Сергею что-то сильно не нравилось или вызывало подозрение, его взгляд становился таким – недоверчивым, напряженным, опасным. Шутки шутками, но в такие моменты он ее пугал.

Но сказать что-нибудь еще Писаренкову, чтобы стереть неприятное впечатление, она не успела, потому что в кармане завибрировал мобильный. Владимир.

– Ада, мы можем встретиться? – спросил он, не поздоровавшись.

– Можем, – ответила она и, выходя из кабинета, оглянулась на Писаренкова, который теперь складывал бумаги обратно в папку, но при этом, Ада была уверена, прислушивался к разговору. «Держи ухо востро с людьми, которые неожиданно появились в твоей жизни», – вспомнились ей его слова.

– Но не сейчас, Володя. Я уезжаю на встречу.

– А вечером, Ада? Вечером мы можем поговорить? – Вовчик был явно чем-то встревожен. Ада замешкалась с ответом: что ему сказать? С одной стороны, он ее предупредил об опасности, с другой – Писаренков попросил быть осторожной. Не Вовчика ли он имел в виду?

– Володя, давай я тебе перезвоню позже. Сейчас мне сложно сказать, как будет спланирован день. Но я постараюсь выгадать для тебя время.

– Это важно, Ада! По телефону лучше не обсуждать.

То, что он так настаивал на личной встрече, тоже немного настораживало. Но, по-любому, можно встретиться с ним в людном месте, тогда ничего страшного. А еще можно попросить Писаренкова сопроводить ее на встречу. Да, она так и сделает!

Слушала она Игоря опять рассеянно, думая о словах Сергея. И звонок Вовчика в свете предостережений Писаренкова казался ей все более подозрительным: почему он так настаивал на личной встрече? Может, всего лишь приготовил для Ады очередную папку с распечатками из Интернета и хочет ей отдать? Но почему-то думалось о том, что над Вовчиком в интернате насмехались, и особенно соседки Ады по спальне, – не мог ли он сейчас, спустя годы, мстить так за свои детские обиды?