Семь смертных грехов

– Что тебе от меня нужно, поп?

– Как это – что? Да разве я могу лишить тебя удовольствия сдержать слово шляхтича?

Пан Тшаска разинул рот шире амбразуры на Башне позументщиков.

– Не понимаю.

– Значит, глуп, ваша милость. Вот я тебе напомню: ты приглашал меня в кабачок пана Майера? Я слово шляхтича ценю высоко и не могу тебе отказать, хоть и спешу по своим делам.

– А почему ты сказал пану…

Тут шляхтич, получив от квестаря тумак в бок, зашатался и быстро поправился:

– А почему ты сказал ясновельможному пану, что я, вернувшись, буду легче?

– Голова у твоей милости пуста, как костел в понедельник, когда люди за целую неделю отдыхают от молитв. Кошелек-то твой будет легче, а стало быть, и ты будешь легче. Ты вернешься к своему кормильцу, как перышко, – жажда мучит меня неутолимая. Теперь понял?

– Понять-то понял, а пить я не буду, и кошелька ты не получишь.

– Значит, слово нарушишь. Verbum nobile[25].

– Ну и нарушу!

– А я на тебя проказу нашлю.

– Ну и насылай!

Квестарь повернулся и пошел назад, к дому вельможи.

– Ты куда?

К ясновельможному пану. Скажу ему, какого он шляхтича пригрел.

– Ну ладно, пойдем, поп постылый. Выпьем, раз такое дело.

И они пошли.

У поворота на Братскую улицу брат Макарий стукнул себя по лбу и воскликнул:

– Клянусь святым Дионисием, чуть было совсем из головы не выскочило. Зайдем-ка к торговцу шелком за одной покупкой.

У пана Тшаски не было особого желания сворачивать с прямого пути.

– Я подожду тебя у Майера.

– О нет, почтенный, ты пойдешь со мной.

– У меня ноги болят. Я сегодня уже находился.

Однако квестарь не дал ему уйти.

– Ты должен помочь мне советом. Мне надо купить кусок голубого шелка, а я в ваших светских вкусах совсем не разбираюсь. Ваша милость так замечательно одевает ясновельможного пана, я просто с завистью смотрел на твое искусство.

Пан Тшаска, подкупленный лестью, дал себя уговорить. Они отправились на склад пана Эйнгорна. Там был большой выбор любых материалов, и глаза просто разбегались при виде обилия шелковых тканей самых ярких расцветок.

Пан Эйнгорн с недоверием посматривал на квестаря, который рылся в рулонах шелка, и неохотно разрешал их разворачивать и перекладывать.

– Скаши мне, отец, зачем тепе этот шелк, я сам найду, что тепе нушно.

– Мне нужен особо хороший товар.

– Карош? Каждый товар карош. У меня нет плохой товар. Я карош купец.

Пан Тшаска деятельно помогал квестарю произвести беспорядок в лавке. Они забирались на самые верхние полки, развертывали шелка, прикладывали их к себе, чтобы посмотреть, как материал будет лежать, не гнилой ли он, не слишком ли грубый, пробовали его зубами на крепость. Пан Эйнгорн только головой качал.

Наконец выбор пал на голубую шелковую ткань, которая переливалась, как небесная лазурь при восходе солнца, и была очень прочной. Купец преднамеренно назначил высокую цену, и они стали торговаться, как кумушки на базаре, покупающие продукты у торговок. Договорившись, к общему удовлетворению, о цене, квестарь засунул покупку в мешок.

– Теперь, брат, плати, – обратился он к пану Тшаске, который хотел было уйти.

Шляхтич даже подскочил, услышав такое. Он поднял руки вверх и сморщился, будто лягушку проглотил.

– Я? Да ты, братец, в своем ли уме?

– Конечно, ты, – ответил квестарь. – Ведь этот шелк счастье тебе принесет.

– Э-э, – рассердился пан Тшаска, – ты, брат, какую-то чепуху мелешь. Плати-ка поскорей, нечего время терять. Повторяю тебе, брат, что для твоего же блага я позволяю тебе заплатить за этот шелк.

– Не заплачу.

– А я тебе говорю – заплатишь.

Купец вышел из терпения и ухватился за мешок, чтобы при случае не дать квестарю унести товар.

– Платите, платите, – повторял он, смотря то на квестаря, то на отказывающегося платить шляхтича.

– Слушай-ка, ваша милость, – начал разъяснять квестарь, – ты из этого шелка извлечешь хорошую выгоду. Ясновельможный пан знает об этом и вознаградит тебя вдвойне. Не диво, если ты после всего деревню получишь, а то и имение в аренду. Вот что значит для тебя этот материал.

– Не верю, – упирался пан Тшаска.

– А зачем меня вызывал ясновельможный пан? Полюбоваться моей бородавкой? Не будь дураком, ваша милость, то, что ты теперь даешь, возвратится к тебе с лихвой. У меня отличный план. И ясновельможный пан знает, что делает. Он ведь умный человек. Как ты думаешь, умный он или нет?

– Не спорю, умный.

– Вот видишь, не споришь, а денег дать не хочешь. Шляхтич почесался, переминаясь с ноги на ногу, закусил губу.

– Значит, говоришь, деревню?

– Может, деревню, а может, имение в аренду. Что тебе захочется.

– Хочу деревню.

– Ну, как хочешь. Мне все равно.

Пан Тшаска вынул кошелек и расплатился с купцом за шелк. Потом они вышли со склада и беспрепятственно добрались до заведения купца Майера.

Глава пятая