Семь смертей

– Не знаю, – соврала Катарина.

– То есть как не знаете?

– Я нашла конверт рядом с почтовым ящиком на улице. Очевидно, отправляя письмо, Фурманова не заметила, как конверт проскочил мимо отверстия и упал на асфальт.

– И вы, подобрав чужое письмо, решили лично вручить его Борису?

– Ага.

– Смешно.

– Простите? – У Катарины задергался правый глаз.

– Почему не опустили письмецо в ящик?

Вопрос, как говорится, в лоб. А ведь Надя права, она подловила Катку на лжи. И как выкручиваться, что придумать?

Заламывая пальцы, Катарина забормотала:

– Я хотела, но... Ящик был переполнен, конверт не входил. Искать другие ящики не было времени, пришлось положить письмо в сумочку. Забыла про него. А когда вспомнила, прошло уже более трех недель. Мне сделалось жутко неловко, что я перехватила чужое письмо, и я лично решила доставить его адресату.

Плешникова качнула головой:

– А где сейчас письмо? Оно у вас, могу я на него взглянуть?

– Э-э... К сожалению, письмо я потеряла. Должно быть, оно выпало из рук в тот момент, когда я поняла, что Борис мертв. Испугалась, запаниковала и потеряла конверт.

Надежда вскрикнула:

– Ваша собака грызет ножку стула. Уберите! Уберите ее!

– Нафаня, фу! Прекрати!

Нафанька заскулил.

– Мы сейчас уйдем, потерпи пару минут. – Ката обратилась к Плешниковой: – Надежда Михайловна, вы так и не ответили, у Бориса были враги?

– Когда он жил со мной, врагов не имелось, а появились ли они, когда Боря связался с этой особой, я знать не могу.

– Надя, а у Бориса есть родители?

– Нет.

– Умерли?

– У него их вообще не было.

– Намекаете, что его нашли в капусте? – пошутила Ката.

– Можно сказать и так, – на полном серьезе ответила Плешникова. – Борька – детдомовец. Родителей никогда не видел, кто они, где, как их имена – неизвестно. Борис не любил затрагивать тему своего детства, воспоминания о детском доме для него табу.

Из клиники Катарина вышла в начале четвертого. Вовка стоял у «Оки» и смолил сигаретку.

– Наконец-то, – выдохнул Бойков. – Не прошло и года.

Катка протянула приятелю поводок.

– Не получилось сделать из Нафаньки чау-чау, – сказала она полушутя-полусерьезно.

– Что?! – встрепенулся Володька. – Какой еще чау-чау? При чем здесь чау-чау? Катка, мы так не договаривались.

– Объясню все по дороге домой. Эй, Нафанька, запрыгивай в салон.

Бульдог затрепыхался на поводке, закатив очередной спектакль под названием «Я ненавижу машины».

ГЛАВА 14

Прежде чем зайти в клуб, Катарина водрузила на нос большие – вполлица – солнцезащитные очки, а-ля черепаха Тортилла и, выудив из сумочки зеркальце, обозрела собственное отражение. Результатом она была довольна, посему можно было смело двигаться вперед.

Стриптиз-клуб жил своей обычной бурляще-кипящей жизнью. Снова девицы на подиуме демонстрировали всем окружающим свое неземное мастерство, снова мужчины, поблескивая глазками, просили большего, и вновь в зале царил полумрак. Все, как и в прошлый раз, а впрочем, чему, собственно, удивляться, в конце концов, это стриптиз-клуб, а не районная библиотека.

Прошествовав к крайнему столику, Катарина уселась на стул, заметив краем глаза приближающегося официанта.

– Добрый вечер, – нараспев произнес стройный юноша. – Хотите сделать заказ?

– Молодой человек, скажите, владелец клуба сейчас у себя?

Официант замотал головой:

– Он в отъезде.

– А-а, я так и подумала.

Глупо было бы рассчитывать на правдивый ответ. Да никогда ей не увидеть хозяина клуба, если она будет действовать как рохля. Нет, здесь надо предпринимать решительные шаги, призвать на помощь всю свою смекалку, воображение и, разумеется, попросить госпожу Удачу не поворачиваться к себе, любимой, задним местом.

– Вы сделаете заказ? – повторил вопрос официант.

Ката посмотрела на парня, взяла меню и, дабы тот поскорее от нее отвязался, ткнула пальцем наугад.

– Принесите это, – немного раздраженно попросила она, осмотревшись по сторонам.

Юноша испарился.