Семь смертей Лешего

Его самодурство становилось выносить труднее день ото дня. Никакие неудобства на зоне, не шли ни в какое сравнение со злобствующим самодуром начальником. Все можно стерпеть, пережить, ко всему можно приспособиться. К постоянной баланде вместо еды, к грубо сколоченным нарам, лишенным даже намека на матрасы, к неизменным клопам и постоянно мелькающим перед глазами, начисто выбритым затылкам. Можно привыкнуть и к тяжелому, изматывающему труду на лесоповале.

Отцу, в отличии от большинства мужиков, оказавшихся здесь, такой труд был не в диковинку. Он легко справлялся с ним, без особого напряга делая свою норму и помогая делать норму паре-тройке бедолаг, оказавшихся рядом. Оказавшись за пределами ненавистных заборов, опоясанных многочисленными сторожевыми вышками, с застывшей истуканами вооруженной охраной, отец расцветал. Порой, размахивая топором, настолько забывался о том, где находится, и начинал петь, чем приводил в восторг, работающий рядом лагерный люд, и охраняющих их солдат, что с оружием в руках зорко следили за каждым их шагом.

Они были готовы в любой момент прервать, оборвать на корню зародившуюся в чьем-либо мозгу мысль о побеге, бунте, или неповиновении. Они призваны стоять здесь для того, чтобы даже и тени подобной мысли не мелькнуло на серых, небритых и озлобленных мордах, удобно подставляющих под пули, гладко выбритые затылки. Они, за годы службы привыкли созерцать сумрачные физиономии зэков, слышать короткие, приглушенные размеренным тюканьем топоров разговоры, да ощущать на себе колючие и озлобленные взгляды людей, готовых растерзать их в клочья при первой же возможности. Им было непривычно и диковинно видеть нечто иное, такое невообразимое и неуместное в данном месте, как пение и смех.

Слава об отце, весельчаке и песеннике, гремела по лагерю, вызывая симпатию со стороны заключенного люда, даже закоренелых уголовников и преступных авторитетов. Но что стоит симпатия и уважение многих людей, если один, наделенный властью подонок в погонах, посчитает тебя личным врагом и сделает все для того, чтобы жизнь твоя превратилась в сплошной ад, в одну черную полосу, без малейшего просвета.

Начальник тюремного лагеря, капитан Шалмин Максим Олегович, был высокомерным, тупым и чванливым идиотом, волей далекого начальника, ставший большой шишкой в отдельно взятом, казенном учреждении. И, как говаривали всезнающие обитатели зоны, как шептались втихаря между собой охранники, получил он эту должность не благодаря грамотности, или еще каким заслугам, особым отличием на благо служения Родине, а весьма нетрадиционным и пикантным способом.

Обычно таким способом, всегда и во все времена делали карьеру женщины, предпочтя долгому и трудному трудовому пути к достижению намеченного, более легкий, иногда даже приятный и полезный, в зависимости от обстоятельств, способ. Практически на 100%, гарантирующий успех задуманного, достижение поставленных целей. Зачем трудиться, с утра до ночи горбатиться на работе, выслуживаясь перед начальством, крутясь как белка в колесе, что-то постоянно изобретая, чтобы выделиться из общей массы сотрудников, заставить руководство, обратить на себя внимание. И тогда, быть может, он отметит проявленное рвение, смекалку, и прочие столь необходимые в работе качества, и даст такое желанное повышение. А затем нужно снова крутиться изо всех сил, быть в центре событий, нужно поспевать всегда и везде, чтобы это повышение не стало единственным.

Активных женщин-трудяг до обидного мало. На любом предприятии, где женщины занимают руководящие должности, таких, добившихся всего собственным трудом, единицы. Зато в мягких, кожаных креслах, полным-полно в любой конторе женщин с красивыми длинными ногами, большой грудью, смазливой мордашкой и холеной кожей, по большей части вызывающе молодых, в отличии от женщин трудяг. И достигли они всего очень быстро и без особого напряга, даже и не думая для достижения такого положения, обретения вожделенного руководящего поста, забивать голову решением каких-либо задач, связанных с производственной деятельностью предприятия. Если они и забивали себе чем-то голову, то это что-то располагалось чуть ниже пояса, а чаще под складками тучного брюха, непосредственного начальника. Так и работали они головой, пробивая себе, путь наверх, чередуя, сей тяжкий труд, раздвиганием ног на ковре, в прихожей у начальника. Или на кожаном диване, или прямо на столе в кабинете. Чередуя раздвигание ног различными позами, стоя, согнувшись в локтях и на коленях, а также в прочих мыслимых и немыслимых позициях.