Семь шагов до тебя

– Хельга, дорогой, – поползли её ухоженные пальцы с идеальным нюдовым маникюром по неймановскому пиджаку, словно лаская. – Мне больше нравится Хельга, ты же знаешь. Рада тебя видеть.

– Пришла пообедать? – он словно неживой. Не напряжённый, нет. А будто деревянный или каменный. Никаких эмоций, и голос звучит ровно, холодно. Стыдно сказать: немного отлегло от сердца. Одинаковый. Себе не изменяет. И это постоянство втайне порадовало.

– Нет, – смех у девушки Хельги звучит звонко, красиво, но почти фальшиво.

А может, я просто предвзята: она идеальна. Рост, вес, фигура, причёска, неброский макияж, что лишь подчёркивает её естественную красоту. И платье на ней такое, что впору спрятаться под стол и не вылезать оттуда никогда.

Это не зависть. Это ощущение собственного ничтожества. Катастрофический провал. Тем более, что она продолжает меня рассматривать. Без стеснения, даже не пытаясь скрываться.

Так смотрят на таракана, что взялся невесть откуда и пополз по баснословно дорогой скатерти. Так разглядывают зелёное лохматое инопланетное чмо, что непонятно каким образом попало на Землю и сидит рядом с высочайшей персоной. Не по статусу, по чудовищной ошибке. Как угодно, но совершенно неправильно.

– Тогда что ты здесь делаешь, Ольга? – зато Нейману, если и не плевать, то по нему этого не скажешь никогда.

– Проезжала мимо, увидела твою машину, зашла поздороваться, – продолжает она рукой оглаживать неймановское плечо.

– Рад был повидаться с тобой, – он всё так же не смотрит на девушку.

Не знаю, почему, но внутри рождается чувство, что эти двое разыгрывают какой-то странный спектакль для единственного зрителя – меня. Чересчур уж по-идиотски выглядит сама ситуация.

И Нейман, что сидит истуканом бесчувственным. И девушка, что появилась внезапно, будто следила за нами. Встреча эта не тянет на случайность. А из-за того, что Нейман не удивляется, не напрягается и реагирует слишком спокойно и без эмоций, их разговор кажется картонно-неживым, искусственным, рассчитанным на какой-то эффект.

– Хорошего тебе дня, Стефан, – наклоняется Ольга и целует Неймана в щёку. – Увидимся позже.

Он ничего не говорит. Не кивает. А девушка, ещё раз проведя ладонью по его плечу, уходит. Стучат её каблучки. Светлые волосы мягко колышутся, как и её бёдра.

Таким девушкам смотрят вслед. На таких девушек засматриваются, но не смеют подходить. У неё на лбу написано: не для вас. Руками не трогать. Редкий экспонат. Эксклюзивная раритетная вещь.

И я смотрю. А Нейман – нет.

Она не спросила, кто я. Знает? Или не любопытна? Или ей совершенно всё равно? Но по тому, как она меня разглядывала, ей не безразлично, с кем её драгоценный Нейман обедает. Но то, что она не устроила истерики, не стала скандалить, только ей в плюс. Наверное, Нейман ценит такое.

А я давлю в себе дикое, неконтролируемое желание закидать его вопросами. Может, это было бы и уместно, будь мы равны. Но нищенка с улицы вряд ли имеет право спрашивать, и поэтому я молчу, заставив себя опустить глаза, как только Ольга скрывается из виду.

– Ешь, Ника, – раздаётся над головой голос Неймана.

Я делаю попытку запихнуть в себя хоть что-то, но это плохая затея.

– Спасибо. Всё было очень вкусно, – поднимаю я на него глаза. Пытаюсь быть такой же – отстранённо-равнодушной, но не уверена, что у меня получается.

– Десерт? – его внимательные глаза следят за мной.

– Нет, спасибо, – пытаюсь я улыбнуться.

– Тогда я прикажу, чтобы тебя отвезли домой.

Нейман поднимается, и мне становится стыдно: он голоден, мы только-только приступили ко второму блюду, но неудовольствия не выказывает.

Вежливый. Холодный. Помогает мне одеться. Провожает до двери. Отдаёт распоряжения.

Купленные мной вещи перекочёвывают из одной машины в другую. Я снова сажусь впереди. Я уезжаю, а он остаётся.

Есть о чём подумать, но мысли так перепутались, что не найти ни начала, ни конца ускользающих нитей, не желающих соединяться в единую картину.

Остаток дня я провожу, как в тумане. Настроение испорчено. Пакеты с новой одеждой остаются валяться кучей, как ненужный хлам.

Я не знаю, куда себя деть, а поэтому утаскиваю Тильду на улицу. Мне нужен слушатель. Хотя я точно знаю: ни за что не стану обсуждать с ней ни поход в магазин, ни обед в ресторане, ни встречу с Ольгой.

– Я умею водить машину, – зачем-то признаюсь ей. – Плохо, но умею.

Мы снова в оранжерее. Сегодня – с кофе в термосе и бутербродами. А ещё – пирожными – крохотными, во рту тают. Это Лия расстаралась. Она молодец. Жаль только, что характер у неё мерзкий. А может, это только ко мне она испытывает неприязнь, а с другими – нормальная.

Я не в претензии. Умею вызывать в людях неправильные чувства: Лия меня невзлюбила и Дан, например. Кстати, пропал. Это Нейман его сослал куда-то?

– Стефан тебя обидел? – спрашивает прозорливая Мотя.

– Нет, – болтаю я ногой, попивая кофе. Это правда. Обид быть не может. – Наоборот, порадовал. Позволил купить вещи, которые понравились мне.

– Он добрый, Стефан, – жмурит Мотя глаза, как кошка. – Просто не показывает. Глубоко внутри у него всё. Достучаться трудно.