Семь сестер

Номер 4

48, Авеню де Мариньи

Париж

Франция

27 июня 1928 года

Дорогие паи и мамочка!

Не могу поверить, что вот уже целых четыре месяца я нахожусь вдали от Рио. Время летит так быстро. Я все еще посещаю курсы в Высшей школе изящных искусств. Хожу туда вместе с Маргаридой де Лопес Алмейда. И хотя я отлично понимаю, что никогда мне не стать хорошим художником или скульптором, в отличие от моих однокурсников, многим из которых уготовано большое будущее, но занятия в Школе помогают мне глубже постигать живопись и скульптуру. Что, несомненно, пригодится мне впоследствии, когда я стану женой Густаво.

Сейчас в Париже наконец-то воцарилось лето, и город стал еще более оживленным. А я, между тем, уже начинаю себя чувствовать самой настоящей парижанкой!

Очень надеюсь, что в один прекрасный день вы тоже сможете насладиться всем великолепием этого волшебного города, которым я не перестаю восхищаться каждый божий день.

С огромной любовью к вам обоим,

Изабелла

Изабелла аккуратно свернула листок бумаги и положила его в конверт, приготовив письмо к отправке. Затем, откинувшись на спинку стула, предалась размышлениям о том, как бы ей хотелось поделиться с родителями своими истинными чувствами к Парижу, городу, в который с каждым днем она влюбляется все больше и больше, рассказать им о тех новых возможностях, которые у нее здесь появились, о людях, с которыми она познакомилась. Но она прекрасно понимала, родители ее ни за что не поймут. Более того, они даже испугаются, подумают, что напрасно разрешили ей отправиться в столь дальнее путешествие.

Единственным человеком на свете, с которым Изабелла могла поговорить без утайки, оставалась ее верная служанка Лоен. А потому она взяла еще один листок бумаги и быстро настрочила еще одно письмо, в котором излила всю свою душу, рассказала Лоен о Монпарнасе и, конечно, о Лорене Бройли, молодом помощнике профессора Ландовски, который изъявил желание изваять ее бюст…

* * *

Каждое утро Изабелла просыпалась в состоянии радостного предвкушения нового дня, и все благодаря Маргариде. Лекции, которые они посещали, действительно оказались очень содержательными. А после занятий девушки отправлялись обедать в «Клозери де Лила», и каждый раз Изабелла не могла дождаться того момента, пока снова окажется в знаменитом кафе.

Каждый день их встречала новая публика, в основном богема. За столиками сидели художники, писатели, музыканты, царила вечная атмосфера праздника и веселья. Не говоря уже о возможности лично лицезреть великих и знаменитых. Так, только на прошлой неделе Изабелла увидела прославленного ирландского писателя Джеймса Джойса, скромно сидевшего за одним из столиков прямо на улице. Он в полном одиночестве потягивал вино и просматривал толстенную стопку страниц машинописного текста.

– Я заглянул ему через плечо, – не скрывая волнения, похвастался перед девушками Арно, приятель Маргариды и начинающий художник. – Рукопись озаглавлена так: «Поминки по Финнегану». Говорят, он работает над этим романом уже более шести лет.

Хотя Изабелла понимала, что должна быть счастлива уже только потому, что может видеть всех этих знаменитостей, соприкасаться с ними, дышать с ними одним воздухом, они вместе с Маргаридой во время своих пеших прогулок на Монпарнас не переставали строить несбыточные планы о том, как бы попасть сюда вечером. Ведь именно с наступлением темноты на Левом берегу Сены и начинается настоящая жизнь.

– Конечно, такое просто невозможно, в принципе. Но мечтать мне никто не запретит, – как-то раз уныло заметила Изабелла.

– Остается лишь благодарить Всевышнего за то, что он даровал нам чуточку свободы хотя бы днем, – вздохнула в ответ Маргарида.

* * *

Изабелла глянула на свои часики. Машина Маргариды должна приехать за ней с минуты на минуту. На Изабелле было темно-синее габардиновое платье в форме матроски, в котором она появлялась на занятиях все последнее время, поскольку это был самый простой и непритязательный наряд в ее гардеробе. Она быстро причесала волосы, слегка прошлась помадой по губам и, прокричав всем домашним «до свидания», скрылась за дверьми.