Семь секретов Богини. Философия индийского мифа

В XVI веке европейцы пришли в Индию торговать. К XVIII веку они получили полный контроль над субконтинентом, превратив страну в источник налогов и сырья для своей промышленности. У европейцев было христианское мировоззрение, и они считали себя детьми просвещения, принесшими с собой научный подход. Они высмеивали индуистов за их «женоподобие» и описывали индуизм как язычество, поскольку те поклонялись Богине.

Индуисты отреагировали маскулинизацией себя, отстранением от всего чувственного и определением Богини как девы и матери, подобно библейской Марии. Все индуистское казалось непристойным. Так, вместо того, чтобы реформировать традиции дэвадаси, избавив их от эксплуатации, их просто запретили, а танцы и песни подвергли «дезинфекции». Борцы за свободу выступали в качестве монахов, принявших целибат, и были настроены служить Матери Индии как йоги. Они отказывались быть расиками или бхоги, наслаждающимися искусством и мирскими удовольствиями.

Воздействие европейского ориентализма было таким мощным, что оно до сих пор преследует современную индийскую политику, в которой наиболее уважаемы те деятели, которые соблюдают целибат. Были созданы плакаты с изображениями Рамы без Ситы и Шивы без Гаури – с крепкими мускулистыми телами и решительным выражением лица, без следа женственной мягкости. Дурга, заботливая мать, которая сражается верхом на льве, стала предпочтительной формой Богини – не Камакши, сидящая на Шиве с символами бога желания Камы в руках, и не беспокойная, капризная Лакшми.

Бенгальское глиняное изображение Джагадхатри, Матери Мира

В XX веке появилась Американская академия, оказавшая мощное влияние на две стороны жизни. Первым было протестантское непринятие католического феодализма, хотя протестантизм в своей основе оставался таким же маскулинным и монотеистичным. Вторым было научное мышление, отвергавшее все аспекты веры. Это породило неоориентализм, который принялся толковать индуизм сквозь призму справедливости и правосудия, причем исследователь позиционировался как спаситель, а исследуемый объект оказывался либо злодеем, либо жертвой.

Внезапно «Рамаяна» и «Махабхарата» стали патриархальными эпосами. Различия между многочисленными версиями «Рамаяны» стали цениться больше, чем то, что их объединяет. Рама в глазах почитателей из любящего Бога превратился в непреклонного империалиста, в злодея, обижающего свою жену, а Сита стала его молчаливой, хныкающей жертвой, лишенной своего статуса Богини. Такое прочтение было усилено, когда Рама стал талисманом индуистского фундаментализма. Шивой восхищались как нарушителем правил, позволяющим дикой Кали попирать его грудь, тогда как Вишну порицали за то, что он заставляет Лакшми прислуживать ему, массируя его ноги. Это буквальное и довольно примитивное прочтение, сформированное западными идеологиями и шаблонами, продолжает оказывать огромное влияние на молодых студентов, которые едут в американские университеты обучаться гуманитарным наукам и искусству. Оно поддерживает западное представление о том, что в Индии нет ничего освобождающего: она, в сущности, представляет собой хаос, в котором порядок можно привнести только извне; ее многочисленные иерархии нужно заменить равенством; и она отчаянно нуждается в революции на западный лад.

Богиня улыбается. Это в природе зверя – соревноваться и доминировать. Так же, как молодые львы бросают вызов старым, как собаки лают на чужаков, так каждое общество насмехается над древними и чуждыми культурами. Запад ничем не отличается, несмотря на внешний лоск рациональности и научного подхода. И так же, как животные, не узнающие себя в зеркале, общество часто не может увидеть себя со стороны так, как его видят другие. Индия такая же, особенно с точки зрения шовинизма.

Виттхаи спрашивает: в чем проблема с женскими божествами и женоподобными мужчинами? Почему женщины должны быть похожи на мужчин? Зачем нужна гонка, в которой кто-то должен победить? Почему люди не могут быть самими собой? Природа человека не может быть одомашнена правилами, навязывающими «справедливость» и «законность». Такие правила лишь подавляют человека и неумолимо пробуждают в нем зверя, который рано или поздно нанесет ответный удар, открыто не подчиняясь этим законам и ниспровергая их. Ведь то, что поначалу является инструментом для создания равенства, неизбежно становится инструментом для создания новых иерархий.

Богиня все это уже видела и увидит снова. Пока Брахма стремится контролировать природу, его будет обезглавливать Шива. Пока Индра верит, что имеет права на Лакшми, он будет удивляться тому, что ее привлекает Вишну.