Семь рыцарей для принцессы

— Позвольте мне, — и, получив разрешение, Герман кратко рассказал, что ему известно. О том, что Стефания — объявленная умершей принцесса Виндштейна, Эмилия. А если быть точнее, Стефания — сестра той, кто должна была стать королевой, но умерла от руки Леннарда Огюстоса немного раньше. Лицо Берта вытягивалось по мере приближения рассказа к завершению.

— И как давно ты… знал это? — обиженно протянул он.

— С… некоторых пор, — туманно ответил Герман, и между ними словно натянулась невидимая нить.

— Простите, что прерываю, — снова встрял Рене и нагло сел на край стола, чтобы возвышаться над остальными. Ну, разве что кроме Ситри. — Но что там со сторонниками? Вы тут кастинг решили устроить под шумок? А почему никто не в курсе?

— А? Чего? — Берт, кажется, снова собрался плакать. — Я не понимаю.

— Ушами хлопать меньше нужно.

— Но я тоже не понимаю, — оборвал Герман рыжего. Ситри загадочно переглянулась с подругой или, вернее, все же с хозяйкой. — Стефания, может, объяснишь нам?

Он чувствовал себя обманутым. Вроде бы между ними не должно было остаться преград, Стефания была искренна с ним, когда рассказывала свою историю, и вот снова. Сплошные тайны.

Девушка гордо выпрямилась:

— Это допрос?

— А если и допрос? — Рене погрозил ей пальцем. — Мы уже столько знаем, что нехорошо оставлять нас в дураках. Я понятно выражаюсь?

— Что, пойдешь и сдашь меня? Если что, награды за мою голову не предлагают.

Герман ударил по столу:

— Прекратите оба! Рене, твои шутки неуместны. А если ты говорил серьезно, то предупреждаю, со мной тебе тоже придется иметь дело. Мы прояснили этот вопрос?

Его речь была вознаграждена благодарным взглядом Стефании. Она вынужденно пояснила:

— Я хочу вернуться в Виндштейн с армией и отвоевать свой мир.

В повисшей паузе было почти слышно, как все напряженно думали. Пока Рене не рассмеялся:

— Ой, не могу! Ой… С армией? Ты украдешь чью-нибудь армию? А кормить ее чем будешь? Обещаниями сладкой жизни в ваших вечных сугробах?

— Рене.

— Что Рене? — он ткнул в девушку пальцем. — Где она таких идиотов найдет? Упс…

— Я надеюсь, что вы будете на моей стороне, — тихо проговорила Стефания и опустила голову.

Берт неловко заелозил на стуле и поднял руку:

— Я понял, Фанни хочет, чтобы мы ей помогли. Я согласен.

Герман не стал ему возражать, хотя Альберт просто не представлял, на что подписывается. Зато Рене просто не мог пропустить такие слова мимо ушей. Он крутанулся, разворачиваясь лицом к юноше:

— Кста-а-ати. Может, пора покопаться в еще одной корзинке с грязным бельем. Герман, не скажешь ли ты нам, наконец, кто такой Альберт? Не думаю, что короткая биографическая справка сильно навредит нашему беспамятному другу.

Ходить вокруг да около не было смысла, и все же прямолинейность Рене заставляла Германа злиться:

— Зачем тебе все это нужно, Рене?

— Информация — это сила, тебе ли не знать, — он подмигнул Герману. — Ладно, мне просто интересно, во что я теперь замешан. И все же, мы ждем ответа. Кто такой Альберт?

Герман посмотрел на Альберта и четко произнес:

— Старший наследник трона Ландри.

— Вау! Наш красавчик принц, что ли? Не похож что-то, — Герман недоверчиво покосился в сторону Рене, а тот что-то потыкал на своем браслете, и в воздухе над запястьем появился прозрачный экран. — Я тут на досуге навел справки. Знакомьтесь — Люциус-старший, король Ландри. На кого похож?

У Германа внутри все похолодело. С полупрозрачного экрана на него смотрел харизматичный мужчина с длинными вьющимися волосами теплого каштанового цвета и карими глазами. Даже улыбка — широкая и добродушная, у них с Германом была одна и та же, если бы Герман чаще улыбался. Присутствующие напряглись

— Ну знаешь, — прошипел Герман, пытаясь развеять голограмму. — Это уже слишком! Если прикидываешься идиотом, делай это до конца!

Рене сжалился и убрал изображение:

— Совершенно не похож на Альберта. Так кто из вас настоящий принц?

— Берт, — хмуро ответил Герман. Сам виновник дискуссии растерянно хлопал глазами и не решался ничего сказать. — Я не имею никакого отношения к этому человеку.

— Да у вас лицо одно, — усмехнулась Ситри. Стефания напряженно молчала.

— Колись, умник.

Герман молча смотрел на Альберта, а Альберт смотрел на него и ничего не понимал.

Историю своей матери — первой красавицы на деревне — Герман пытался забыть едва ли не со дня своего рождения — мало приятного родиться безотцовщиной, еще хуже — родиться бастардом. Участь их, как правило, была туманной. Дворяне для улучшения рода иногда наведывались к хорошеньким крестьянкам, детей же потом забирали у матерей и воспитывали в благородных семьях, либо как прислугу, либо, что гораздо реже, как своих собственных детей.

Но у Германа совсем другая история. Юный и горячий принц Люциус, улыбчивый и кудрявый, по глупости своей влюбился в хорошенькую девушку, что носила каждый день в летний королевский дом свежие овощи с огорода. Ответные чувства не заставили себя ждать, а итог у их короткого романа, который удалось скрыть от всей деревни, матушка назвала совсем не крестьянским именем — Герман.