Семь пятниц Фарисея Савла

САВЛ. Кто ты? Откуда знаешь мое имя? ДИМОН. Я слышал о тебе: ты – из фарисейской школы. Я тоже – фарисей, но мое имя тебе лучше не знать. Солдаты ищут меня, позволь укрыться в твоей палатке!

САВЛ. На тебе – кровь! ДИМОН. Не медли: если римляне схватят меня, то подвесят гвоздями на столбе!

САВЛ. Прячься!

Димон скрывается в палатке. Вбегают Барбула и Плацид.

БАРБУЛА. (Плациду). Оглядись кругом, он – близко. Будь осторожен.

Плацид убегает.

(Савлу). Привет тебе, Савл! Как работа? Есть заказы?

САВЛ. Да, нужно закончить две палатки до Субботы.

БАРБУЛА. И кто заказчики?

САВЛ. Среди ваших – много сирийцев, центурион. Они не любят спать в казарме.

Плацид возвращается.

ПЛАЦИД. (Барбуле). Его здесь нет.

БАРБУЛА. (Савлу). Скажи мне, студент Савл, в вашей академии учат лгать?

САВЛ. Истинный фарисей всегда помнит, что правдивость в речах угодна Богу.

БАРБУЛА. Тогда ответь мне, ты видел чернобородого иудея, со шрамом во всю щеку, в окровавленной одежде? Мне тоже угодна правдивость твоих речей!

САВЛ. Половина иудеев чернобороды. Я видел бежавшего человека, но не разглядел его.

БАРБУЛА. Куда он бежал?

САВЛ. В сторону рынка.

БАРБУЛА. (Делает знак Плациду; тот убегает).

Хорошо, если так. Там ему от нас не уйти, там много солдат. Но если сейчас ты сделал неугодное твоему Богу, фарисей Савл, он покарает тебя с моей помощью. Это говорю тебе я, центурион Барбула!

Барбула уходит. Из палатки выходит Димон.

САВЛ. Ты ранен?

ДИМОН. Это – кровь римского солдата. Я запачкал ею твою палатку; тебя заподозрят. Порежь себе руку – скажешь, что поранился нечаянно. Вот нож! (Лезет за пазуху).

САВЛ. У меня есть мой рабочий нож. (Берет из кучи у палатки нож и лоскут ткани).

ДИМОН. Дай посмотреть! (Берет у Савла нож и возвращает). Неплохой нож! Сгодится не только для шитья палаток! Сможешь? (Савл надрезает себе ладонь и хочет обернуть ее тканью). Погоди! (Надрезает свою ладонь и сжимает ею ладонь Савла). Теперь мы – кровные братья! Я перевяжу тебе руку. (Перевязывает). Ты отвел от меня опасность и навлек ее на себя. Я не забуду этого. Хочешь уйти со мной?

САВЛ. Куда и зачем? И кто ты?

ДИМОН. Я – Димон Галилеянин, объявленный вне закона. Я – из галилейских зелотов, из кинжальщиков. Мое прозвище – Смерть, по-гречески – Дисмас. Я убил много римлян.

САВЛ. Я слышал о тебе.

ДИМОН. Ты услышишь больше, говорю тебе! Мерзкие язычники скоро пожалеют, что их сандалии топтали священный Сион! Мы заставим их выплакать кровью обиды, что терпит от них народ, избранный Богом! Иерусалим станет ужасом для их правнуков! Я знаю, ты – честный фарисей, ты любишь Бога. Идем с нами сражаться за нашу веру!

САВЛ. Я не умею убивать.

ДИМОН. Никто этого не умеет от рождения! Заставь себя раз, а потом будет легко – как руку порезать. Мой товарищ, Геста, научит тебя. Он режет легионеров, словно ягнят на Пасху. Убийство врага Израиля угодно Богу!

САВЛ. Я подумаю над этим. Тебе нужно уходить.

ДИМОН. Думай, Савл! Думай скорее! Центурион подозревает тебя. Я постараюсь сделать так, чтобы он не успел тебе навредить. Бог да хранит тебя и весь Израиль! (Уходит).

САВЛ. (Один). Прощай.… Сколько боли в этом человеке! Он утоляет ее кровью врага. Он – герой. Я тоже ненавижу этих тупых вояк, что разгуливают по Храмовой Горе, как хозяева. Но я слаб! Кого я могу зарезать?.. О, Иерусалим, ты так прекрасен! Ты пропитан Божьим Присутствием, как твой жертвенник – кровью, что стекает по его желобкам. Этот человек хочет превратить твои улицы в желоба, по которым потекут алые реки. Господи, Тебе угодна такая жертва? Дай мне знак, и я пойду за этим человеком, и не будет Тебе жреца усерднее, кровавее меня! Только дай знак, молю!..

Сцена темнеет. Слышится шум быстрой реки. Видение: Юния.

Но Ты не даешь знака… Ты говоришь со мною совсем об ином! Зачем, Господи, зачем ты посылаешь мне эти видения? Зачем не даешь мне забыть ее?.. Юния, сестра моя возлюбленная! Мы вместе мечтали увидеть эти священные камни – Храм Бога Единого!.. И вот я здесь – один… шью палатки для римских солдат. И их казарма заслоняет от меня север, куда тянутся мои глаза – к тебе, моя Юния.… И за многие мили отсюда я опять вижу это! Опять: ты и река! Все в тот же час ты бродишь по берегу Кидна: в тот самый час, когда я встретил тебя там и полюбил в один миг. И мы пошли с тобой рука в руке, и быстрый Кидн сверкал и нес в море свои холодные воды, а ты читала мне греческие стихи… Римское воспитание не мешало тебе понимать Тору. Ты вечно смеялась над моей фарисейской строгостью, но оттого нравилась мне только сильнее. В твоих устах мне не было досадно даже мое римское имя.

ЮНИЯ. Павел! Мой Павел! Я смотрю на юг, и мне кажется, что ты слышишь меня…