Она отчаянно мотала головой, щурилась, словно напрягала память, чтобы удостовериться в правдивости моих слов. Странно… Она молчит. Сидит в десяти метрах от меня, а ощущение, что я её чувствую. Сильнейшие волны паники, страха и непонимания пробивали меня, как стрелы лука.
– Я тебя не трону, – поднял руки и аккуратно встал из-за стола. – Скоро приедет доктор, он осмотрит тебя. Первая помощь тебе была оказана, серьёзных повреждений не обнаружено, ты несколько дней валялась в отключке. Мы не знали, придёшь ли ты в себя или нет.
Крошка вдруг откинула одеяла и стала осматривать себя, позабыв обо мне. Поэтому мне оставалось лишь воровато скользить по её телу: длинным ногам, покрытым ссадинами и жёлтыми кровоподтёками, рукам, пестрящим алыми следами от бывших тонких порезов. Больничная ночнушка съехала, открывая молодую упругую грудь и уродливые кляксы синяков. Они цветами василька были рассыпаны по бледной коже, спускаясь к нежно-розовому соску.
Зверьё…
Гнев и чувство кипучей ненависти прожигали меня изнутри. Не понимал! Презирал! Ненавидел таких особей прямоходящих, чьей забавой было загонять зверьков, и без того находящихся в клетке.
Крошка беззвучно плакала, даже не замечая собственной наготы. Она оплакивала своё тело, своё беспамятство и то, что очнулась в комнате совершенно незнакомого человека. Вскинула на меня огромные глаза цвета весеннего безоблачного неба. Не шевелилась она, не двигался и я. Смотрели друг на друга, не решаясь нарушить это странное, но какое-то расслабляющее мгновение.
В доме стояла трескучая тишина, ничто не отвлекало, не мешало. Её взгляд медленно, аккуратно двинулся… Девчонка заскользила по лицу, прошлась по шее, чуть притормозив на рваном шраме, выглядывающем из-за ворота футболки, бегло прошлась по телу, а потом так же неспешно прошлась по всей комнате, запнувшись о приоткрытую смежную дверь. Проследил за её взглядом и понял…
– Туалет?
Она в ответ смущённо кивнула и всё же подтянула одеяло, скрывая от меня своё тело.
– Я могу тебе помочь?
Крошка дёрнула плечами и самостоятельно попыталась выбраться из плотного клубка одеял и пледов, в которых я её сюда принёс. Было видно, что тело её практически не слушается.
– Я тебя не обижу, – выдохнул и подошёл к ней.
Она сжала губы, горько вздохнула, словно споря с самой собой, но руку протянула. Встала, сбрасывая с колен рыжее мохнатое чудище, каким-то образом очутившееся на втором этаже. Кот недовольно мяукнул, зевнул и снова рухнул, зарываясь в плед, до сих пор хранивший её тепло.
Крошка явно хотела сама дойти до ванной комнаты, но ноги жили собственной жизнью, она морщилась, хрипела, преодолевая боль, и храбро терпела. Смотрела на дверь и делала крохотные шажки, сжимая мою руку.
– Я только помогу, крошка, – прошептал я и с лёгкостью подхватил её невесомое тело, ощущая, как её тёплая рука легла мне на шею. Вошёл в ванную и поставил её на пушистый коврик в центре. Бросил взгляд на часы, мысленно чертыхнувшись. Уже девять утра, а дома до сих пор никого? – У меня есть экономка, которая может помочь тебе, как только придёт. Но пока здесь только я.
Крошка отчаянно замотала головой, давая понять, что и этого позора ей достаточно. Она кивнула на дверь и как-то неожиданно мягко похлопала меня по плечу, намекая, чтобы я удалился.
– Здесь полотенца, там халаты, – распахнул ящик комода под раковиной, в котором лежали запасы зубных щёток. – Я не знаю, что тебе понадобится, но всё, что ты найдёшь, можешь брать.
Она согласно затрясла головой, очевидно, из последних сил терпя. И я вышел…
Услышал, как включилась вода, отсекая всё происходящее за дубовой дверью от меня. Метнулся к столу, чтобы позвонить Герберту, но телефон сел.
– Так, электричество есть, – поставил телефон на зарядку, а пока он недовольно мигал красной батареей, осмотрел придомовую территорию. Снег до сих пор валил, как ненормальный. Видимость была максимум метра два: крупные хлопья не просто падали, они неистово метались, подчиняясь зловещей вьюге, закручивающей маленькие снежные ураганы у земли. Собаки лежали в будках, выдавая своё присутствие только мордами с белыми шапками на носах, а по периметру с лопатами шныряли мужики, расчищая тропу обхода.
Телефон завибрировал, возвращая меня в реальность. Экран стал вспыхивать уведомлениями о пропущенных звонках и сообщениями.
Акишев:
Клара:
Ещё несколько сообщений по работе, неизвестные номера, и больше ничего важного. Хотел было набрать Герберта, как из ванной послышался странный грохот. Глухой, будто что-то перевернулось. По инерции бросился туда, но замер у двери.
– Я могу войти?
Тишина…
– Я вхожу!