Семь минут

— Майк, ты расстроен и, естественно, сердишься. А от злости у тебя все искажается. Никто не знает отца лучше меня. Можешь мне поверить, он не хочет заставить тебя идти на поводу. Он заботится о тебе, о твоем будущем. Он знает, как люди используют своих ближних, и прекрасно понимает, что Сэнфорд манипулирует тобой. Отец не хочет, чтобы твое имя связывали с этой грязной книгой и страдала твоя репутация.

— Я не… — начал Майк Барретт, но тут же одернул себя: спокойнее, Барретт, спокойнее, ты уже сыграл свою роль и все сказал. Сейчас полегче. — Может, ты и права, Фей. Трудно разобраться в чужих побуждениях. Скажем, меня беспокоит его упрямое предубеждение против книги, которую он никогда не читал и о которой ничего не знает, за исключением того, что окружной прокурор, любитель славы, считает необходимым запретить ее.

— Майк, а ты сам-то что думаешь? Ты сам признался, что не читал книгу, и все же судишь о ней, защищаешь ее.

Майк сделал вид, будто приподнимает шляпу.

— Ты совершенно права, моя дорогая. Готов проглотить свои слова, хотя и не все, а только часть. Твой отец не разбирается в книгах, а я с помощью Фила Сэнфорда, по крайней мере, знаком…

— Майк, дело не в том, читал или не читал. Ты меня удивляешь. От совершения некоторых поступков удерживает общественное мнение или отрицательное отношение к ним людей, которым мы доверяем. Если человек видит на пузырьке этикетку со словом «яд», разве этого недостаточно? Неужели каждому необходимо попробовать этот яд, чтобы в следующий раз держаться от пузырька подальше?

— Это не одно и то же, — возразил Барретт. — Яд можно заранее классифицировать как опасное вещество и проверить, но с произведением литературы сделать это далеко не просто.

— Ну пожалуйста, Майк. Эта кошмарная книга подверглась самой что ни на есть научной экспериментальной проверке у нас на глазах, при помощи живого человека. Джерри Гриффит хлебнул из пузырька и отравился.

— Ты вспомнила Джерри Гриффита. Давай посмотрим на него повнимательнее. Я адвокат, Фей. Меня учили не оценивать людей и их поступки по тому, как они выглядят, исследовать, задавать вопросы и нередко находить мотивы, которые в корне отличаются от лежащих на поверхности. Может, только «Семь минут» и виноваты в преступлении Джерри. А может, были и другие причины, и книга послужила только детонатором, вызвавшим взрыв. Если виноваты не «Семь минут», значит, детонатором явилось что-то другое. Ответить на этот вопрос можно, только если копнуть глубже, а не ограничиться лишь поверхностным осмотром. Я не готов осудить книгу на основании слов одного Джерри. Знаешь, что меня особенно удивляет и расстраивает? То, что так много образованных людей вроде твоего отца, тебя самой и еще тысяч горожан готовы стреножить свободу слова без каких-либо серьезных оснований.

Фей достала из сумочки мундштук и сигарету.

— Мы удивляем тебя, а я, если честно, дивлюсь тебе, Майк. Я думала, что главная причина твоего желания защищать непристойную книгу — старая дружба. Это я еще могу понять. А сейчас оказывается, что дело вовсе не в дружбе, а в свободе слова.

— Наверное, сегодня вечером я просто завелся. Я уже давным-давно забыл, что когда-то был идеалистом, и не думал, что сохранил эти чувства.

— Жаль, что ты не направил их на что-нибудь более достойное. — Она подняла мундштук. — Знаю, знаю, я не должна говорить это до тех пор, пока не попробую яд.

Барретт попытался сдержать раздражение.

— Или, по крайней мере, до тех пор, пока не будешь полностью уверена, дорогая Фей, что кто-то не напутал с ярлыком. — В его голосе послышались едкие нотки, и он попытался придать ему мягкость. — Фей, в одном ты права: ни один из нас не читал эту книгу. Ты не читала, твой отец не читал, я тоже не читал «Семь минут». И никто из нас не знает, что это такое: чистейшей воды порнография или произведение эротического искусства. Как же мы можем обсуждать ее дальше?

— Произведение искусства! Ха! Можешь ее читать, только я не собираюсь. Вопрос закрыт. На балете было веселее. — Она откинулась на спинку кресла и закурила. Когда машина свернула с Сансет, девушка неожиданно выпрямилась. — Майк, куда ты меня везешь?

— Домой.

— Это что-то новое. — Она повернулась к нему. — Разве мы не собирались к тебе? Только не рассказывай, что ты рассердился на меня из-за того, что я не согласна с тобой.

— Конечно нет. Ты же меня знаешь, Фей.

— Тогда почему мы так рано расстаемся?

— Потому что сегодня вечером у меня будет другая компания. Сегодня я лягу в постель с… книгой. — Он свернул на подъездную аллею у дома Осборнов. — Попробую испытать на себе то, что проповедовал. Хочу проверить, правильная на пузырьке этикетка или нет.

— Ну, если дело только в этом… — Фей расслабилась и неожиданно повеселела. — Только не забудь, если она возбудит тебя, тебе не нужно выскакивать на улицу и насиловать какую-нибудь бедняжку. Я всегда к твоим услугам и всегда жду.

— Не забуду.