Читаем Семь ликов Японии и другие рассказы полностью

Вместо двух историй я рассказал почти всю историю культуры, сильно сокращенную, но все же довольно долгую. Запишите это на счет дилетанта в архитектуре. Будь он философом от спорта, он мог бы объяснить все гораздо точнее. Он рассказал бы о Тадао Андо как о боксере – бокс, по моему убеждению, состоит вовсе не только из нападения и защиты. Это искусство обходиться с межпространством точно и с таким приложением физических усилий, когда тело забывает себя. Пока я наношу удары, я в проигрыше; если же удары наносятся сквозь меня, даже точнее – если я наповал сражаю самого себя – следом сам по себе падет и противник.

Андо-архитектор уложил человечка с поднятой левой рукой на циновку. Теперь она конечно же не обязательно должна быть из рисовой соломы. Тут он и сидит, человек-модулор,и смеется. Он и не знал, что стремился именно сюда; теперь он только диву дается, как хорошо и правильно он сидит. А руку свою он может опустить.

– Как вы это сделали? – спрашивает человечек.

–  Выэто сделали, – отвечает Андо и присаживается к нему. – Мне это никогда не удалось бы сделать без вас.

И они оба смеются.

Это, разумеется, не конец моей истории, но я ее на этом заканчиваю с благодарностью за ваше любезное терпение.

<p>Смещение знаков: в поисках истины назад, к Куросаве</p>1

Поскольку взаимная неприязнь собак и кошек не вымысел, исследования поведения животных объясняют ее тем фактом, что, по всей видимости, в данном случае одинаковые знаки наполняются противоположным смыслом. Мурлыканье кошки собака понимает как угрозу, а та, в свою очередь, интерпретирует виляние хвостом как выражение крайнего недовольства.

2

Один эпизод из фильма Куросавы «Под стук трамвайных колес»:«оступившаяся» женщина возвращается к своему ослепшему мужу. Аккуратность, с которой она одета, выглядит на фоне трущоб нереально. Как знатная посетительница заходит она в лачугу покинутого мужа. Во сне он звал ее, а сейчас, не шелохнувшись, продолжает рвать тряпки на полоски (из которых потом совьет веревки). Молча постояв, она присаживается к нему, начинает разрывать тряпки вместе с ним. Но и это сближение мужчина оставляет без ответа. На просьбу немного поесть он реагирует с опозданием, монументально запечатленным камерой; и когда его губы наконец начинают двигаться, он обращается не к жене. И вот из глаз ее хлынули слезы, из уст поток отчаянных извинений, но они разбиваются о беспощадное, безнадежное молчание неподвижного мужчины. Последний кадр показывает женщину вновь на улице, ее лицо на фоне пустого неба, взятое крупным планом, бесконечно печально, но в то же время выражает спокойное достоинство неизменности.

3

Почему неизменности?

Тот, кто, как наша западная молодежь, называет любовь «отношениями», а их хитросплетения «отстоем»; тот, кто привык не разговаривать, а «выговариваться», испытает от этих сцен не потрясение, а негодование. Что же здесь нам показывают? Подтекст явно таков: изображай из себя что угодно, я покажу тебе, что ты мне не пара. И даже если я буду потом сожалеть об этом, все равно это твоя вина. Одним словом – чертов круг.

4

«Вспомнить – повторить – осмыслить». Это подзаголовок одного газетного репортажа о съезде психоаналитиков в Центральной Швейцарии. Мы верим в возможность, а значит, и обязанность снятия драматизации конфликтных ситуаций и в целительную силу слова, пробуждающего сознание.

Японцы скорее уверены, что попытка «выговориться» только обостряет конфликт. Тот, кто прибегает к словам, использует их как оружие и хочет отстоять свою правоту. Кроме вреда слова ничего не приносят. Если проблема решилась сама собой тихо и мирно, то слова становятся излишними, в противном случае они лишь усугубляют ссору. По схожей причине докладчику в Японии не задают «настоящих» вопросов. Для японцев вопросы означают, что доклад оставляет желать лучшего. Если человек задает вопросы или «выговаривается», значит, он высказывает критику.

5

В Японии используется психотерапевтический метод, который воздействует на пациента нагнетанием его чувства вины. Человеку, пожелавшему считать себя несчастным, внушается, как много людей в разных ситуациях сделали для него добро. Неужели он настолько невежлив, самодоволен, эгоистичен, чтобы проигнорировать, позабыть эти проявления любви? О счастье должен он говорить, о счастье! Чем сильнее его чувство стыда, тем действеннее слезы спасительного раскаяния. Его восприятие очищается. Он на пути к выздоровлению.

На Западе в «драме вундеркинда» пациент достиг бы таким путем пика невротического осознания, то есть укрепления первичного чувства вины. В Японии – восстановления чувства защищенности.

Перейти на страницу:

Похожие книги