Семь лет в Тибете

Последнего панчен-ламу выбирали из большого числа кандидатов. Одного из детей обнаружили в Китае. И китайские власти отказались отпустить мальчика в Лхасу без военного эскорта. Тибетскому правительству пришлось принять поставленное условие, и в один прекрасный день китайцы объявили ребенка настоящим реинкарнированным О-па-ми и единственным правомочным панчен-ламой.

Таким образом, у них в руках появилась важная карта в политической игре с Тибетом. Коммунистическая идеология не мешала лидерам Китая вести активную радиопропаганду в поддержку религиозных и территориальных притязаний панчен-ламы. В Тибете же он не пользовался поддержкой. Лишь жители Шигаце и монахи его монастыря видели в О-па-ми предводителя и хотели оставаться независимыми от Лхасы. Эти люди безбоязненно ожидали «армию освободителей». Ходили слухи, что панчен-лама заодно с китайцами. Несомненно, народ Тибета почитал его как одно из воплощений Будды, но никогда бы не признал в нем своего правителя.

Во время пребывания в Щигаце я посетил местный монастырь, настоящий отдельный город, населенный тысячами монахов. Мне удалось сделать там несколько фотографий. Среди других достопримечательностей я обнаружил в одном из храмов весьма впечатляющего, высотой в девятиэтажный дом, золотого идола с огромной головой.

Сам город Шигаце находился на берегах Брахмапутры неподалеку от монастыря. Он немного напоминал Лхасу и также располагался у подножия крепости. Его населяли десять тысяч жителей, в том числе лучшие мастера Тибета – изготовители шерсти. Ее доставляли туда караванами с окрестных равнин Чангтанга. Шигаце лежал выше Лхасы, отличаясь более холодным климатом. Но самое высококачественное зерно в стране производили именно тут. Далай-лама и знать Лхасы приобретали муку только здесь.

Через несколько дней я вернулся в Джангце. Мой друг губернатор сообщил приятную новость: далай-лама вскоре ожидался сюда. Всем караванным станциям приказали приготовиться к приему гостей и привести в порядок тракты. Я предложил губернатору свою помощь в организации работ.

В караван-сараях создавали достаточные запасы гороха и ячменя – корма для животных. Целая армия рабочих чистила и ремонтировала дороги. Я отправился с губернатором в одну из его инспекционных поездок по провинции. Вернувшись, мы узнали: далай-лама покинул Лхасу 19 сентября и сейчас приближался к Джангце. Мы встретились с его матерью, братьями и сестрами, со всеми, кроме Лобсанга, следовавшего вместе с Богом-Королем. Впервые за три года я повстречался с Тагцелом Римпоче. Китайцы заставили его под конвоем отвезти послание брату. Они ничего от этого не выиграли: Тагцел не собирался оказывать нажим на далай-ламу. Он был очень рад избавиться от китайцев, его конвой арестовали, а радиопередатчик конфисковали.

Караван Божественной Семьи поражал скромностью. Мать, женщина преклонного возраста, имела право путешествовать в паланкине, однако она наряду с остальными ехала верхом, покрывая значительные расстояния каждый день. Когда мы с губернатором отправились встречать далай-ламу, Божественная Мать со своими детьми и слугами уже отправилась дальше на юг.

Мы с другом ехали три дня по лхасской дороге и на перевале Каро повстречались с передовым отрядом каравана его святейшества. С вершины перевала мы видели длинную извивающуюся колонну в плотных клубах пыли. Далай-ламу сопровождали сорок знатных людей и охрана, состоявшая из двухсот отборных солдат с пулеметами и гаубицами. За ними следовала целая армия слуг, поваров, а также бесконечная цепь из 1500 вьючных животных.

В середине колонны развевалось два флага: национальный флаг Тибета и личный стяг четырнадцатого далай-ламы. Флаги свидетельствовали о присутствии среди едущих повелителя. Завидев молодого Бога-Короля, медленно поднимавшегося по перевалу верхом на серой лошади, я невольно вспомнил об одном древнем пророчестве, о котором иногда шепотом поговаривали люди в Лхасе. Когда-то давно оракул предсказал, что тринадцатый далай-лама станет последним из властвующих воплощений Ченрезе. Похоже, предсказание сбывалось. С момента коронации прошло четыре недели, а Кундуну так и не удалось взять в свои руки бразды правления. В стране хозяйничал враг. Бегство монарха лишь усугубляло положение.

Когда далай-лама проезжал мимо, я снял шляпу, а он приветливо помахал рукой. На вершине перевала в честь Бога-Короля горели благовония и сильный ветер трепал молитвенные флаги. Караван проследовал безостановочно к месту следующей стоянки, где горячий обед уже ждал путешественников. Далай-лама провел ночь в соседнем монастыре. Перед сном я думал о нем, в одиночестве сидевшем в неуютной, без очага комнате для гостей в компании пыльных идолов. От ветра и холода его предохраняли только затянутые бумагой окна, а истуканы вокруг будто кривлялись в мрачном тусклом свете масляных ламп.