Семь ключей от старой тайны

Она прижала платье к груди и едва слышно сказала:

– Почему вы мне помогаете?

– Страсть, как люблю неприятности, – развела я руками. – Если свои не наживаю, в чужие лезу. А теперь бери полотенце и в душ.

Словно маленькая девочка, она послушно отправилась в ванную комнату. Я же вернулась к Ромке.

Он расположился за столом и уплетал печенюшки. Я села рядом и, не придумав что сказать, тоже сосредоточилась на сладостях.

Догрызая очередную печеньку, Рома сказал:

– Весело живешь, сестренка. Что не вечер, то приключение.

– Ага, – тяжко вздохнула я. – Везет мне.

– В парке тоже случайной оказалась?

– Бессонница одолела, решила погулять.

Брат усмехнулся и, посмотрев на меня строго, сказал:

– Не заливай.

– Фу, как грубо.

Ромка приобнял меня за плечи и чмокнул в макушку. В детстве он часто так делал: по поводу и без. Но за прошедшие годы я, признаться, отвыкла и немного растерялась.

Заметив мое смятение, он спросил:

– Все слишком быстро, да?

– Скорее, всего слишком много, – виновато сказала я.

– У тебя проблемы?

– Похоже на то.

– Я помогу. Только скажи, как?

– Рома, я…

«Не нуждаюсь ни в чьей помощи», «Сильная, справлюсь», «Просто устала. А так, все хорошо» – ассортимент привычных фраз из запаса независимой женщины был в моем распоряжении. Я уже выбрала наиболее подходящую, но так и не смогла произнести.       Когда-то давно у меня была семья, в которой все были честны друг с другом. Доверие было нормой. Защищаться, юлить, тем более лгать казалось немыслимым. Это был особенный мир. Однажды он разбился вдребезги. Вместе с ним исчезла и привычка полагаться на кого-то, кроме себя. И только один человек… А, впрочем, это уже другая история.

Брат смотрел на меня добрыми карими глазами. Он не торопил и не давил. Я знала, солги я – он увидит, но примет даже ложь. Оттого делать этого не хотелось еще больше.

Собравшись с силами я на одном дыхании рассказала ему обо всем. О последних событиях, письмах, посылках, нашей встрече, страхах и подозрениях. Он слушал меня внимательно, лишь иногда задавая уточняющие вопросы.

Я побаивалась его реакции. Но вопреки ожиданиям он отнесся ко всему очень серьезно. Некоторое время молчал, переваривая услышанное, а потом сказал:

– То есть, получается, следующее… Есть некий урод…

– Злодей.

– Тихо-мирно ему не живется, и он решил поиграться.

– Хороша игра!

– Одному скучно было, и он впутал тебя.

– За что я безмерно благодарна.

– Он загадал загадку и даст семь подсказок.

– Он называет их ключами. Ключи к тайне.

– Сколько подсказок, то есть ключей, уже было?

– Сегодня пятая.

– Давай еще раз пробежимся по порядку.

– Первая, – вновь начала пересказывать я. – Надувной круг и записка «Груз преступлений тянет ко дну. Руку протяни и спасение даруй».

– После этого кто-то сбросил патологоанатома с моста, так? Так. Ты, кстати, этого Шалдыбина знаешь?

– Нет, – покачала я головой и продолжила. – Второй ключ – огнетушитель и записка «И вспыхнет грешная душа словно факел. И сгорит она на людной площади, среди толпы шумной, но бессильной».

– Злодей не обманул, и некто Симаков сгорел.

– Причем, если верить СМИ, сам себя поджог… Как он только его заставил сотворить такое?

– С ним ты тоже не знакома?

– Верно. И того, кто был третьим не знаю.

– Третий ключ – безымянный висельник в гараже.

– И перочинный нож с запиской «Острое лезвие жизнь спасет. Твое промедленье жизнь унесет».

– Имя известно?

– Думаю, его еще не нашли. Или, во всяком случае, происшествие не получило огласку.

– Даже не знаю, радоваться этому или нет.

– Я пока с восторгами не спешу.

Помолчав некоторое время, брат сказал:

– А я, значит, ключ номер четыре.

– Верно.

– Какая записка ко мне прилагалась?

– «Тик-так, тик-так, лишь наступит полночь и вознесется душа к небесам».

– Это очень хорошо, что к небесам, – хмыкнул Рома. – Ниже как-то не охота.

– Еще были ключи он наручников.

– Кожаной плетки, надеюсь, не было?

– Обошлось без нее.

– Да, мне повезло, – широко улыбнулся он.

– Несказанно, – фыркнула я.

– Думаешь, эта девица – пятый ключ? – снова став серьезным, спросил он.

– Видимо, да, – кинула я. – Он прислал носовой платок и записку «Горькие слезы ночь прольет. Алый рассвет жизнь унесет».

– Тогда нападение на девушку не могло быть случайным.

– Об этом нам могут поведать только те два шустряка.

– Ими займемся, – нахмурив брови, заявил брат и как-то сразу поверилось, что так оно и будет.

– Как ты оказался в парке? – не выдержав, спросила я.

Этот вопрос мучил меня с того момента, как Рома столь удачно появился за моей спиной. Я старалась сформулировать его как можно деликатнее, а спросила, как всегда, в лоб.

Но брата это нисколько не опечалило, и он ответил, не смущаясь:

– Следил за тобой.

– Что делал? – несколько обалдев от такого ответа, спросила я.

– Я вовсе не собирался шпионить, -стал объяснять он. – Я все хотел тебе позвонить, но не находил нужных слов. Да и ты не звонила. Разозлился и поехал к тебе. Только во двор въехал, ты из подъезда выбежала. Хотел окликнуть, но лицо у тебя было… Еще и бита в руках… В общем, ты уже в машину села, а я все столбом стоял.

– И поехал следом?