Семь кило баксов

– В семьдесят четвертом году на севере Кипра высадились турецкие солдаты. Они заняли Кирению, Фамагусту и часть столицы, Никосии. Греков убивали. Мой друг бежал в Лимасол. Он и здесь не пропал. Организовал новую фирму, стал строить дома. Он заработал много денег, Полина, и все это время он ждал, когда же Кипр снова станет единым и он сможет вернуться в Кирению. Прошло двадцать пять лет, он понял, что может не дождаться того момента, когда снова увидит свой дом. И он решил построить дом здесь, в Лимасоле. Он хороший строитель, дом он строил для себя, я был у него в гостях, и я тебе скажу, Полина, – это очень хороший дом. Лично у меня никогда такого не будет, потому что моему другу тот дом обошелся в шестьсот тысяч американских долларов. И вот когда я был у него в гостях, – при этих словах глаза Фидиаса округлились, он и сейчас, похоже, заново испытывал то же чувство потрясения, – ему позвонил какой-то русский. Русский откуда-то узнал про дом моего друга и хотел тот дом купить. Мой друг сказал ему, что дом не продается. И знаешь, что ему ответил русский?

Фидиас посмотрел на Полину так, будто только что загадал ей очень мудреную загадку.

– Он спросил, сколько ваш друг хочет за свой дом? – высказала предположение Полина.

– Нет! – торжествующе воскликнул Фидиас. – Он даже не стал спрашивать – сколько! Он сразу сказал, что платит за дом миллион! Долларов! И может заплатить наличными!

Фидиас перевел дух.

– И мой друг продал дом! – сказал он. – Потому что никогда прежде ему не предлагали таких выгодных сделок. Он сказал мне: «Понимаешь, Фидиас, я ведь за шестьсот тысяч долларов построю себе точно такой же. И еще у меня останется четыреста тысяч». И ведь он прав!

Полине нечего было возразить на это.

– Русские никогда не торгуются, – сказал Фидиас. – И покупают дома с такой поспешностью, будто это последнее, что есть в наличии, будто здесь ничего и никогда больше строить не будут.

– Может быть, сейчас уже не так, – высказала осторожное предположение Полина. – У нас был дефолт, многие разорились, сейчас деньгами уже не так швыряются.

– Даже если завтра все русские поголовно обнищают и у них на всех не наберется и сотни долларов, все равно то, что было, – Фидиас показал на роскошные особняки за окном машины, – все эти покупки за наличные, эти сумасшедшие прибыли торговцев недвижимостью, эти чемоданы денег, все это еще долго не забудется. Это обрастет легендами и будет вспоминаться, как сказка. Мы, киприоты, не умеем жить так, как вы, – признался Фидиас. – Поэтому русских мы запомнили надолго.

По нему сейчас невозможно было определить, приятными ли будут эти воспоминания. Изумительными – это точно.

– Я недавно ездил к брату, – сказал Фидиас. – Он живет в районе Пафоса. Так там один русский купил себе дом. Очень большой дом. Он отдал за него четыреста тысяч. Этот русский – он депутат вашего парламента. Как у вас называется парламент?

– Дума, – по-русски назвала Полина.

– Дума, – старательно повторил Фидиас.

– Он тоже платил наличными?

– Нет, деньги перевели со счета на счет, а дом якобы принадлежит не ему, а одной фирме. Но здесь же все друг друга знают! И все знают, что дом принадлежит ему, а не этой фирме! Ты скажи, Полина, у вас депутаты так много зарабатывают, что могут купить дом за четыреста тысяч?

– Ну, наверное, – без особой уверенности ответила Полина.

Фидиас покачал головой. Лично он про столь большие зарплаты народных избранников никогда прежде не слышал.

Некоторое время они ехали молча.

– Недавно ко мне пришел один русский, – вдруг сказал Фидиас, старательно глядя на дорогу прямо перед собой. – Он предложил мне делать бизнес вместе. Он знает, что никогда не будет главным в моем бизнесе. У нас такие законы, Полина, что за мной, как за киприотом, всегда будет оставаться последнее слово. И все равно он согласен. Он вкладывает деньги…

Фидиас помолчал, поразмыслил, после чего нашел более точную формулировку:

– Он вкладывает большие деньги…

В этом, наверное, и было все дело – что деньги были большие. И у Фидиаса сейчас был вид человека, который, не будучи уверенным в правильности собственных поступков, все-таки не удержался, поддался искушению.

– Хотя он эти деньги мог бы вложить с большей пользой где-нибудь в другом месте, – честно признал Фидиас. – И он не ставил мне никаких особенных условий. Только сказал, что менеджером в магазине должна быть его знакомая. Но она и твоя знакомая тоже.

Фидиас повернул голову и внимательно посмотрел на Полину, словно хотел спросить: как тебе это нравится? И Полина догадалась. Потому что у нее и у Фидиаса общая русская знакомая на сегодняшний день была одна-единственная, и все прочие варианты отсутствовали.

– Тетя Галя? – уточнила Полина, все еще не веря до конца.

– Галина, – кивнул Фидиас.

А мысль у Полины устремлялась дальше, и логическая цепочка уже выстраивалась сама собой.

– А этот русский, который к вам приходил, – сказала Полина, – как он выглядит? Невысокий, у него волосы пшеничного цвета, веснушки на лице, а на руках, вот тут и тут, – она показала, – татуировки.