Семь камней

– Ашанти, ибо, фулани, коромантин – крестить их всех надо и сделать из них добрых христиан, чтобы больше не слышать про их языческие обычаи, которые они привезли с собой. Судя по тому немногому, что знаю я, вам не захочется даже слушать о таких вещах, полковник. Впрочем, если вы все-таки захотите, – поспешно добавил он, вспомнив, что неуместно поучать подполковника, который будет защищать его жизнь и имущество, – тогда моя сестра абсолютно права – миссис Эбернати лучше всех расскажет вам об этом. У нее почти все рабы ашанти. Она… э-э… говорят… хм… интересуется этим.

К удивлению Грея, лицо молодого плантатора густо покраснело, и он торопливо сменил тему и стал расспрашивать Грея о точной диспозиции его солдат. Грей уклонился от прямых ответов, лишь заверил его, что две пехотные роты будут присланы на его плантацию, как только он пошлет сообщение в Испанский городок.

Ему хотелось немедленно уехать, по разным причинам, но пришлось остаться на чай, неуютную трапезу из тяжелой, скучной пищи под распаленным взором мисс Твелвтрис. Ему казалось, что он обращался с ней деликатно, с тактом, но к концу трапезы она стала посылать ему маленькие уколы. Вообще-то, никто не мог бы – не должен был бы – это заметить, но он увидел, как Филип удивленно и хмуро моргнул ей раз или два.

– Конечно, я не могу считать себя авторитетом, знающим все аспекты жизни на Ямайке, – сказала она, устремив на Грея непроницаемый взгляд. – Мы живем тут всего шесть месяцев.

– Неужели? – вежливо отозвался он; кусок малосъедобного савойского пирога тяжело давил на его желудок. – Мисс Твелвтрис, мне показалось, что вы чувствуете себя здесь как дома – и дом этот очень приятный. Тут всюду чувствуется ваша талантливая рука.

Такая запоздалая попытка лести была встречена с заслуженным презрением, число одиннадцать снова появилось между ее бровей, еще более четкое.

– Мой брат получил эту плантацию в наследство от своего кузена Эдуарда Твелвтриса. Сам Эдуард жил в Лондоне. – Она нацелила на него свой взгляд, словно дуло мушкета. – Вы знали его, полковник?

Что сделает эта проклятая девица, если он скажет ей правду? Ясное дело, ей казалось, что она что-то знает, но… Нет, подумал он, пристально глядя на нее. Она не могла знать правду, но до нее доходили какие-то слухи. Сейчас это была попытка – неуклюжая – заставить его сказать больше.

– Я знал нескольких Твелвтрисов, – сказал он приятным тоном. – Но если я и встречал вашего кузена, не думаю, что имел удовольствие долго разговаривать с ним. – «Проклятый убийца!» и «Грязный содомит!» – не самый конструктивный разговор, на взгляд Грея.

Мисс Твелвтрис удивленно заморгала, и он заметил то, что должен был заметить гораздо раньше. Она была пьяна. Сангрия показалась ему легкой, освежающей – но сам он выпил только бокал. И он не замечал, как она подливала и подливала себе, и сейчас кувшин стоял почти пустой.

– Дорогая, – сказал Филип очень мягко. – Тут жарко, не так ли? По-моему, ты побледнела и нездорова. – На самом деле, она раскраснелась, волосы выбились из прически и упали за ее довольно большие уши – но она действительно выглядела нездоровой. Филип позвонил в колокольчик, встал из-за стола и кивнул чернокожей служанке, вошедшей в комнату.

– Я здорова, – с достоинством заявила Нэнси Твелвтрис. – Я… просто я… то есть… – Но негритянка, вероятно, привыкшая ко всему, уже волокла мисс Твелвтрис к двери, впрочем, умело изображая, что она просто помогала своей госпоже.

Грей тоже поднялся со стула и, взяв руку мисс Нэнси, склонился над ней.

– Ваш преданный слуга, мисс Твелвтрис, – сказал он. – Я надеюсь…

– Мы знаем, – сказала она, глядя на него большими глазами, внезапно полными слез. – Вы слышите меня? Мы знаем. – Потом она ушла, и звук ее неуверенных шагов зазвучал как неровный барабанный бой по паркету.

В комнате повисло неловкое молчание. Грей прочистил глотку, и в тот же момент кашлянул и Филип Твелвтрис.

– Вообще-то, я не очень любил кузена Эдуарда, – сказал он.

– О, – сказал Грей.

Они вместе вышли во двор, где под деревом паслась лошадь Грея, на ее боках виднелись полосы от помета попугаев.

– Не сердитесь на Нэнси, ладно? – спокойно, не глядя на него, сказал Твелвтрис. – У нее было… разочарование в Лондоне. Я думал, что здесь она, возможно, легче переживет это, но – ну, я совершил ошибку, и ее не так легко исправить. – Он вздохнул, и Грею захотелось похлопать его по спине – мол, держись.

Вместо этого он неопределенно хмыкнул, кивнул и вскочил в седло.

– Солдаты будут здесь завтра днем, сэр, – сказал он. – Даю вам слово.

Грей намеревался вернуться в Испанский городок, но вместо этого остановился на дороге, вытащил карту, которую дал ему Дауэс, и прикинул расстояние до Роуз-Холла. Это означало бы ночлег в горах, но они были готовы к этому – и, помимо желания услышать из первых уст подробности нападения маронов, ему очень хотелось поговорить с миссис Эбернати насчет зомби.