Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера

Разговор на публике не клеился. На нас явно обращали внимание, вокруг были одни взрослые, и подростки (хотя Питер уже был ростом с самых высоких из присутствующих) среди них выглядели как паук на взбитых сливках. Хотя редкие из обедающих были вооружены, я все-таки предложил, допивая обжигающий чай:

— Может, пойдем отсюда. Не люблю, когда все косятся, прямо кусок в горло не лезет.

Питер саркастически хмыкнул: я стрескал весь обед, и увел из под его носа его же пирожное, и, при этом, даже не думал переживать.

— Пойдем, — легко согласилась Джой. Ее это повышенное внимание тоже не радовало.

— Есть идея, — заявил я, едва мы вышли из зала. — Но обсудить надо в месте, где нет "прослушки".

— Пошли, — сказал Пит.

Далеко идти не пришлось: он затолкал нас в небольшой склад за кухней, взломав пароль на электронной двери секунд за десять. Как он объяснял потом, это было элементарно, защита была слабенькая, для роботов — поваров, а не для "дипломированного специалиста, лучшего, на сегодняшний день, на Восточном Побережье". Что ж, скромность — отличительная черта семейства Чейс, подумал я, но ничего не сказал.

— Ну и какая идея тебя осенила? — поинтересовалась Джой, осматривая ящики с консервами, сложенные в аккуратные горочки.

— Мы можем украсть у коменданта ключ к комнате и вылезти в Сеть, — выпалил я. Брови Джой медленно поползли вверх:

— Чарли, ты в своем уме? Если Скадер или сам Синклер нас на этом поймают, мы — трупы. Гарантированно!

— Тогда это должен сделать я!

Я и сам не понял, как это сказал. Я — не потенциальный суицидент или — упаси Господь — альтруист. Я нормальный пятнадцатилетний парень, который чертовски любит жить, и терпеть не может ненужный героизм. За всю свою жизнь я сделал ради кого-то, а не во имя собственной безопасности, поступок-другой, не больше. Честно говоря, я даже место в транспорте и то не уступаю, и, поэтому, эта непонятная жертвенность изрядно удивила меня самого.

— Разрешите-ка мне вставить свои "два цента" в вашу, безусловно, милую беседу, — язвительно начал Питер, — Во-первых, Джой права, и это действительно опасно. Во-вторых, друг мой Чарли, тебя случайно не били чем-либо тяжелым по голове в последнее время?! А то создается впечатление, что ты малость не в себе! Я не позволю тебе — кретину, рисковать собой из-за кого бы там ни было. Ясно?

— Ясно, — сказал я, — Я действительно кретин. Именно поэтому я буду поступать так, как считаю нужным.

— Чарли! Это — опасно!

— И что?

— А то! Никаких необдуманных поступков мы совершать не будем.

Мне нравится Питер. Честное слово. Но вот когда мной начинают командовать, я брыкаюсь.

— Знаешь что, Питер, — начал я, постепенно закипая, — Ты — может, и не будешь! А я не собираюсь тусоваться здесь, зная, что есть возможность сообщить Дику о том, что здесь происходит. Разговор окончен! — сказал я, заметив недовольство на лице Пита, и вышел, хлопнув дверью.

* * *

Настроение было паршивое.

Я сидел в чужой мне комнате с серыми стенами, где не было даже окна, и вспоминал уютный беспорядок своем залитом солнцем жилище в "Новом доме". Не прошло и недели с того дня, как мы сели в серебристый флайер, а казалось — годы. И сегодняшний разговор это мне показал со всей отчетливостью.

В дверь коротко стукнули.

— Войдите, — крикнул я.

Вошла, к моему изумлению, Джой.

— Не помешаю? Или ты предпочитаешь сидеть в позе задумчивого героя у камина.

— И попивать мартини с долькой лимона, есть фондю и слушать оркестровую версию "Yesterday", — с энтузиазмом подхватился я, но сдулся, — На самом деле, я просто сижу на кровати и думаю о том, что жизнь — чертовски дерьмовая штука.

— Да уж, за это стоит выпить, — усмехнулась она одними губами. Глаза оставались серьезными.

— Джой, если ты пришла по просьбе своего брата, и собираешься читать мне лекции о примерном поведении, то предупреждаю сразу — это бесполезно, — сказал я, выпрямляясь. Джой села рядом.

Я старался не смотреть на нее, но в поле зрения постоянно попадали то длинные светло-русые волосы, то родинка на шее, то удивительные синие глаза. Мы сидели так близко, что я мог чувствовать запах ее волос, тепло, исходящее от кожи. Она не спешила отвечать, и мы сидели в тишине, нарушаемой лишь нашим дыханием.

Мое тело отреагировало на ситуацию по-своему, и меня это напугало. Я поспешно отодвинулся и вопросительно хмыкнул.

— Я вовсе не собираюсь читать тебе нотаций, — сказала она, наконец.

— Вот как?

— Да. Я считаю, что ты прав. Пит трясется над нами как курица-наседка.

Я не стал сейчас говорить о том, что в отношении младшей сестры у него были на то веские основания. Джой была та еще штучка, могла выкинуть любой фортель, так что я бы на его месте запер ее в комнате, этаже так на восьмом, чтобы не могла выбраться, и вдобавок, поставил бы человек десять ее сторожить.

— Уточнение, — произнес я, — Ты — его младшая сестра. Поэтому он обязан быть наседкой.

— Ты — зануда, такой же, как и он!

— И ты пришла, чтобы сообщить мне об этом лично?