Семь испытаний

— Благодарю Эздагора за его подношение. Но, поскольку я только что съел полнокровную жертву, мой голод на некоторое время утолен и мне не нужно сейчас жертвоприношений. Однако, возможно, другие Древние жаждут или алчут отведать плоти. И уж коли ты пришел сюда с одним поручением, не гоже уходить отсюда без другого. Потому я возлагаю на тебя такое наказание: иди ниже, через глубокие пещеры, пока не достигнешь после долгого спуска бездонной бездны, над которой бог-паук Атлах-Наха плетет свою вечную паутину. И там, обратившись к нему, ты должен сказать: “Я — подарок, меня послал Тсатоггуа”.

И Рафтонтис повела Ралибара Вуза прочь от Тсатоггуа по новому пути. Дорога становилась все круче и круче, она бежала через залы настолько большие, что их невозможно было окинуть одним взглядом. Длинные пропасти справа и слева резко обрывались, уходя на неведомую глубину в черный шевелящийся туман к дремотному шепоту подземных вод.

Наконец у края пропасти, другая сторона которой терялась в темноте, ночная птица неподвижно повисла в воздухе, расправив крылья и опустив хвост. Ралибар Вуз подошел ближе к обрыву и увидел, что огромная паутина прикреплялась к самому краю пропасти, видимо, соединяла противоположные стороны обрыва сетью серых, толщиной с веревку, нитей. Другого моста, кроме этой паутины, не было. Вдалеке, на одном из сегментов паутины охотник различил темную фигуру размерами с сидящего человека, но с длинными паучьими ногами. Затем, словно восне различая отдаленные звуки ночного кошмара, он услышал собственный голос, громко кричащий: “О Атлах-Наха, я — подарок, который прислал Тсатоггуа”.

Темная фигура побежала к нему с невероятной скоростью. Когда существо приблизилось, он увидел, что на приземистом черном теле, внизу на брюхе под паучьими ногами располагалось лицо. Оно смотрело вверх с таинственным выражением, будто сомневаясь или спрашивая, и ужас пополз по венам смелого охотника, когда он встретился взглядом с маленькими хитрыми глазками, окруженными волосами.

Тонким, пронзительным, как жало, голосом бог-паук Атлах-Наха сказал ему:

— Премного благодарен за подарок. Но, поскольку, кроме меня, некому построить переход через эту пропасть, и для этой работы требуется вечность, я не могу терять время на то, чтобы извлекать тебя из этой металлической шелухи. Но, может быть, колдун, человек-муравей Хаон-Дор, живущий на другой стороне пропасти в своем дворце первобытных заклинаний, сможет как-то использовать тебя. Я только что закончил участок моста, доходящий прямо до порога его жилища, а твой вес послужит испытанием прочности моего плетения. Вот тебе такое испытание: перейди мост и предстань перед Хаон-Дором, сказав: “Атлах-Наха прислал меня”.

С этими словами бог-паук оторвался от паутины и быстро побежал вдоль кромки пропасти. Вскоре пропал из вида, чтобы начать постройку нового моста где-то в отдаленном месте.

Третье испытание было достаточно тяжелым и обременительным, но все же Ралибар Вуз последовал за Рафтонтис над черными глубинами, хотя и не слишком охотно. Плетение Атлах-Наха прочно держалось под его ногами, лишь немного прогибаясь и покачиваясь. Ему казалось, что в неизмеримой глубине между нитями он смутно различает движения драконов с когтистыми крыльями. Создавалось впечатление, что темнота кипела, и из нее время от времени появлялись страшные неуклюжие формы, которые вздымались над паутиной и снова опускались вниз.

Однако они с птицей беспрепятственно перешли на другую сторону пропасти, где паутина Атлах-Наха крепилась к нижней ступеньке громадной лестницы. Ступеньку эту охраняла свернутая кольцом змея, размер пятен на ее шкуре был крупнее его щита, тварь выглядела толще, чем тело крепкого воина. При приближении охотника хвост с роговыми пластинами затрещал, как погремушка, а змея вытянула вперед злобную голову с ядовитыми зубами, длинными, как серпы. Но, заметив Рафтонтис, она сдвинула в сторону свои кольца, позволив Ралибару Вузу подняться по ступенькам.

Итак, выполняя третье задание, охотник вошел во дворец Хаон-Дора с тысячью колонн. Странными и тихими были эти залы, высеченные внутри серой скалы. В них двигались фигуры без лиц, созданные из дыма и тумана, которые беспокойно сновали туда и обратно, по сторонам стояли статуи, изображающие чудовищ с множеством голов. Под сводами залов в темноте висели, словно сами по себе, лампы. Они горели перевернутым пламенем, напоминающим костер изо льда. Повсюду витал холодный дух зла, настолько древний, что находился за пределами человеческого понимания. Здесь и там ползли ужас и страх, будто невидимые змеи, распутавшиеся после сна.