Семь фантастических историй

— Да, с твоего позволения, — сказал он, — я заскучал немного, ибо история твоя чересчур затянулась, а еще, однако, не кончена. Положим же ей сегодня конец.

Он наполнил левой рукой свой стакан, отпил до половины и медленно, так, будто выпил лишнего и отяжелел, запустил этим стаканом через стол, в старика. Вино стекло по багряному рту на пудреный подбородок, стакан скатился старику на колени, потом на пол и разбился.

Отчаянно вскрикнул юнец в светлых кудрях. Вскочил, извлек кружевной платочек и принялся утирать с лица старика вино, бережно, будто это кровь. Но старик его оттолкнул. Лицо его на несколько секунд застыло, как маска. Затем стало странно, торжественно сиять, будто внутри поместили источник света. Раскраснелось ли оно и впрямь под румянами, трудно сказать, но с ним произошла удивительная метаморфоза. Он выглядел стариком, покуда вел рассказ. Теперь в нем проглянула юная, чуть не ребяческая отвага. Август понял отчетливо, кого он ему напоминал: лик Вакха, бога бражников, округло и мощно всходил над столом. Все светилось в его лучах, будто древний бог, венчанный виноградными лозами, являлся оторопелым смертным. Он тщательно отер губы платком, долго его разглядывал и наконец заговорил, нежно приглушая голос, как и пристало богу беседовать с людьми, которым, он знает, иначе не снести его силы.

Я знаю, Нино, — сказал он. — Мужчины в твоем роду умеют умирать. — Он отхлебнул лимонаду, чтоб отбить вкус вина на губах. — А ты, оказывается, еще и влистательный критик, Нино, — продолжал он, — и не только старинных песней тосканских, но и новейшей прозы. В самом деле, это недостаток моей истории — В ней нетконца. И как славно конец порой все венчает. Так не угодно ли тебе встретиться со мною завтра на рассвете позади этого дома? Место мне знакомо — лучше не придумать.

Ну что ж, — сказал Нино, не меняя позы, по-прежнему уткнув подбородок в ладони.

Благодарю тебя, — сказал старик. — Я в тебе не сомневался. А теперь, — прибавил он, со спокойным достоинством оглядев залитую вином рубашку, — с твоего разрешения, я тебя покину. Я не могу оставаться в твоем обществе в таком виде. Артуро, друг мой, дай-ка мне руку. Не бойся, Нино, я пришлю его к тебе обратно для переговоров. Покойной ночи, милый!

Он ушел, опираясь на руку белокурого юнца, бледного как смерть и, кажется, совершенно потерянного, а смуглый принц, так страшно его оскорбивший, остался сидеть без движения, будто сон его сморил прямо за столом. Потом вдруг он повернулся, глянул на Августа, которого прежде не замечал, встал, подошел к нему и приветствовал его с отменной учтивостью. Хоть на ногах он держался не слишком твердо, но был, по-видимому, готов на любую партию в поставленном судьбою балете.

— Синьор, — сказал он, — Вы явились свидетелем ссоры моей с моим другом принцем Потенциати, который от меня потребовал удовлетворения. Не окажете ли вы мне честь завтра быть моим секундантом? Я Джованни Гастоне из Тоскании и ваш покорный слуга.

Август отвечал принцу, что до нынешнего дня не принимал участия в дуэлях.

— Рад вам служить, синьор, — сказал он. — Но, по мне, куда лучше в мирном застолье уладить ссору между друзьями. Да и не следовало вы вам поднимать руку на человека много вас старше.

Джованни нежно ему улыбнулся.

Пусть совесть ваша будет спокойна, граф, — сказал он. — Принц — оскорбленная сторона, и за ним выбор оружия. А если вы вы бывали в Тоскании, вы вы знали, какой он стрелок. Что же до его возраста, и впрямь, он больше чем вдвое нас с вами старше, но при всем том он в сравнении с нами дитя. Для него столь же натурально прожить двести лет, как мы располагаем жить до шестидесяти. Того, что терзает нас, он попросту не замечает. Вы его не знаете, это человек удивительный.

Слова ваши нисколько меня не успокаивают, — сказал Август. — Ну, а что, как он вас убьет?

Нет-нет, про это вы и не думайте, — сказал молодой человек. — Видите ли: он был столько лет моим лучшим другом. Пора поглядеть, кто для Бога дороже.

Птица пропела в саду, странно, нежно и четко, словно ночь сама оврела голос.

— Слышите? Слышите, как печалится азиола? — сказал Джованни. — Раньше ее крик был для меня всегда добрым предзнаменованием. Не знаю, — прибавил он, помолчав, — что-то на сей раз она мне пророчит. Ну да у Господа фантазия, видно, побогаче моей. И с другом моим Потенциани сходства у него побольше, чем со мною. Тут сомневаться не приходится. — Он помолчал в раздумье. — Кони эти, например, которых я купил, — сказал он, — я же до сих пор не придумал им кличек. Старый принц тут ничуть вы не затруднился. Ну а вы? Не можете ли что-нибудь присоветовать?

VI. МАРИОНЕТКИ