Семь дней творения

— Ты становишься требовательной! Она покрутила головой, краснея.

— Может быть.

— Ты проголодалась!

— Еще чего!

— Я уверен.

— Разве что немного пожевать, только чтобы доставить тебе удовольствие.

— Какие хлопья ты предпочитаешь: «Фростиз» или «Спешиэл Кей»?

— Те, которые громче всего хрустят.

— Рисовые «Криспиз»! Будет сделано.

— Без молока!

— Принято, — кивнул Лукас, снимая трубку.

— А сахара, наоборот, побольше!

— Будет тебе сахар.

Он повесил трубку и сел рядом с ней.

— Себе ты ничего не заказал? — удивилась она.

— Нет, я не хочу есть.

Она расстелила на кровати полотенце и поставила на него принесенную еду. Съев одну ложку сама, она заставляла съесть другую Лукаса, тот не отказывался. В небе полыхнула далекая вспышка молнии. Лукас встал и задернул занавески, потом снова растянулся с ней рядом.

— Завтра я придумаю, как нам от них сбежать, — пообещала София. — Должен же существовать какой-то способ!

— Ничего не говори, — прошептал Лукас. — Мне бы хотелось несчетных воскресений, полных восторгов, хотелось бы уверенности, что у нас впереди целая жизнь вместе, но нам ведь остался один-единственный день, и я хочу, чтобы мы провели его вдвоем.

Полы халата на Софии начали расходиться, он снова их запахнул, она прикоснулась губами к его губам и прошептала:

— Ангелу хочется падения…

— Нет, София, крылышки, вытатуированные у тебя на плече, слишком идут тебе, я не хочу, чтобы ты их опалила.

— А я хочу!

— Не так, не так…

Он нащупал выключатель лампы. София прижималась к нему все сильнее.

В своей больничной палате Матильда тоже выключила свет. Еще этим вечером она засыпала над кроватью Рен… Колокола собора пробили двенадцать раз.

И была ночь, и было утро…

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Она на цыпочках подкралась к окну. Лукас еще спал. За занавесками вставало ноябрьское утро, сквозь туман просачивались солнечные лучи. Она оглянулась и застала Лукаса за потягиванием.

— Ты спала? — спросил он.

Она завернулась в халат и прижалась лбом к стеклу.

— Я заказала тебе завтрак, они сейчас постучатся. Я иду собираться.

— Это так срочно? — спросил он, ловя ее за руку и привлекая к себе. Она села на край кровати и запустила пальцы ему в волосы.

— Знаешь, что такое Башер? — спросила она.

— Звучит знакомо, где-то я, кажется, об этом читал… — проговорил Лукас, морща лоб.

— Я не хочу, чтобы мы расставались.

— София, нас настигает ад, у нас есть только сегодняшний день, нам некуда бежать. Останемся здесь и проживем вдвоем отпущенное нам время.

— Нет, я им не подчинюсь. Я — не пешка на их шахматной доске, я хочу придумать не предусмотренный ими ход. В гуще невозможного всегда кроется невероятное.

— Ты говоришь о чуде, а это не моя епархия…

— Зато моя! — И она встала, чтобы открыть дверь официанту. Подписав счет, она закрыла дверь и сама прикатила столик на колесах на середину спальни.

— Теперь я слишком далека от их мыслей, чтобы они могли меня услышать, — сказала она, насыпая в миску хлопья. Потом она опорожнила подряд три пакетика с сахаром.

— Ты действительно не хочешь молока?

— Нет, спасибо, с молоком слишком мягко, не хрустит.

Глядя в окно на раскинувшийся вдалеке город, она чувствовала, как в душе у нее закипает злость.

— Не могу смотреть на окружающие меня стены и знать, что теперь они проживут дольше нас, меня это бесит!

— Добро пожаловать на Землю, София!

Лукас встал и удалился в ванную, не до конца закрыв за собой дверь. София задумчиво отодвинула поднос, встала, прошлась по маленькой гостиной, вернулась в спальню, снова прилегла. Ее внимание привлек томик на ночном столике, и она вскочила.

— Я знаю одно место! — крикнула она Лукасу. Он просунул голову в дверь, в спальню повалил пар.

— Я знаю множество мест!

— Я не шучу, Лукас.

— Я тоже, — задиристо ответил он. — Только в такой позе мне наполовину холодно, наполовину жарко: между двумя помещениями слишком велика разница температур.

— Я знаю одно место на Земле, где можно бороться за наше дело.

Даже исполненная надежды, она была так печальна, так взволнована, что Лукас встревожился.

— Что за место? — пробасил он.

— Истинная крыша мира, священная гора, где сосуществуют и уважают друг друга все верования, гора Синай. Я уверена, что оттуда смогу еще обратиться к моему Отцу и что Он, быть может, меня услышит.

Лукас посмотрел на время, высвечиваемое дисплеем видеомагнитофона.

— Узнай расписание. Я одеваюсь.

София бросилась к телефону и набрала номер справочной воздушного сообщения. Автомат поклялся, что оператор вот-вот примет ее звонок. Она в нетерпении наблюдала в окно за парящей в небе чайкой. Она догрызала третий ноготь, а ответа все не было. Лукас подошел к ней сзади, обнял и прошептал:

— Не меньше пятнадцати часов лета, прибавь к этому десятичасовую разницу во времени. Когда мы прилетим, то даже не сможем проститься в аэропорту: к этому времени нас уже разлучат. Слишком поздно, София, крыша твоего мира чересчур далеко отсюда.

Телефонная трубка легла на место. Она обернулась, ее взгляд утонул в глубине его глаз, они впервые обнялись.

* * *